Скупой

Действующие лица

Гарпагон, отец Клеанта и Элизы, влюбленный в Мариану.

Клеант, сын Гарпагона, возлюбленный Марианы.

Элиза, дочь Гарпагона, возлюбленная Валера.

Валер, сын Ансельма, возлюбленный Элизы.

Maриана, возлюбленная Клеанта, которую любит Гарпагон.

Ансельм, отец Валера и Марианы.

Фрозина, посредница в сердечных делах.

Симон, маклер.

Жак, повар и кучер Гарпагона.

Лафлеш, слуга Клеанта.

Клод, служанка Гарпагона.

Брендавуан, Ламерлюш — лакеи Гарпагона.

Комиссар.

Писарь.

Действие происходит в Париже, в доме Гарпагона.

Действие первое

Явление I

Валер, Элиза.

Валер. Что я вижу! Прелестная Элиза, вы грустите? Давно ли вы дарили меня благосклонными речами, заверяли в искренней любви? Я был безмерно счастлив. Но увы! Настали перемены. Вы моей радости не разделяете. Что значат эти вздохи? Скажите не таясь: вы сожалеете, что осчастливили меня надеждой? Вы раскаялись и уже хотите взять обратно обещание, которое исторг у вас мой пламень?

Элиза. Нет, Валер. Могу ли я раскаяться хоть в чем-нибудь, что делаю для вас? Я покорна нежной власти чувства, и у меня нет сил восстать против нее. Но не хочу скрывать: тревожусь я. К чему все это приведет? Боюсь, что я люблю вас несколько сильнее, чем то дозволено девицам.

Валер. Элиза, чем же вас страшат те милости, которые вы мне дарите?

Элиза. Ах, многим, многим! Я предвижу гнев отца, упреки всей родни, суровое сужденье света. Но более всего боюсь я вашего, Валер, непостоянства! Мужчины очень часто платят за страстный жар невинных чувств преступною холодностью.

Валер. О, не обижайте несправедливым опасеньем! Я не таков, как прочие! Подозревайте в чем угодно, но уж не в том, что я способен нарушить долг свой перед вами. Я люблю вас, и только вместе с жизнью моя любовь угаснет.

Элиза. Ах, Валер, говорят, у всех у вас одна и та же песня! В словах и клятвах все мужчины одинаковы, а вот поступки их показывают разницу меж ними.

Валер. Ну, вот и подождите выносить мне приговор, покуда мое сердце не скажется в моих поступках, не вменяйте мне в вину напрасных страхов, порожденных вашей излишней и досадной осторожностью! Молю, не убивайте, не наносите мне жестокого удара оскорбительным сомненьем! Дайте срок убедить вас тысячами доказательств, что я люблю любовью пламенной и чистой.

Элиза. Увы! С какою легкостью мы поддаемся увереньям милого! Да, Валер, мне думается, вы неспособны прибегнуть к низким обольщеньям. Я верю, что любима искренно, что вы мне не измените. Сомненья прочь! Но люди, но молва… Я их боюсь.

Валер. Да почему? Откуда это спасенье?

Элиза. Я ничего бы не страшилась, когда бы все могли смотреть на вас глазами моей души: ведь я-то нахожу в вас столько оправданий всему, что делаю для вас! Ваши достоинства — защита сердцу моему от всех укоров, а благодарность к вам — священный долг, предписанный мне небом. Разве я могу забыть, в каких необычайных обстоятельствах мы встретились, с какою благородной отвагой вы бросились в бушующие волны и спасли меня, рискуя своею жизнью? А ваши нежные заботы, горячая, почтительная страсть, которую ни время, ни препятствия не охладили, которая вас держит близ меня, в чужом краю, далеко от родных и понуждает вас скрывать и свое имя и положение. Ведь для того, чтобы видеться нам повседневно, вы играете роль управителя, слуги у моего отца. Конечно, для меня все это чудо, просто чудо! Как же мне не оправдать свое согласие? Но, пожалуй, чужие люди меня не оправдают и не поймут.

Валер. Какие же у меня достоинства? Я на одно лишь уповаю: любовь — вот все мои достоинства. Суда людского не страшитесь — ваш батюшка как будто бы нарочно старается вас оправдать пред целым светом. Чрезмерной скупостью, суровым обращеньем он мог бы вас и брата вашего толкнуть на крайности. Милая Элиза, простите, что я так говорю. Но вы же сами знаете: ничего хорошего о нем сказать нельзя. Однако не тревожьтесь: если мне удастся, как я надеюсь, найти своих родителей, нам нетрудно будет добиться у него согласия на наш союз. Я с нетерпением жду вестей. Ежели отец и мать замедлят сюда прибыть, я сам поеду их разыскивать.

Элиза. Валер, останьтесь. Умоляю, не уезжайте. Лучше постарайтесь батюшку расположить к себе.

Валер. Да я стараюсь; вы видите, как я стараюсь, на какие уловки я пустился, чтобы проникнуть в его дом и в услуженье поступить, какую маску я ношу, как я подлаживаюсь ко всем его понятиям и чувствам, какую роль играю ежедневно, чтоб заслужить его расположенье! Зато мне удалось достигнуть поразительных успехов, и я узнал на опыте, где самый верный путь к благоволению людей. Притворно разделяй все вкусы их и склонности, житейские их правила, восхваляй их недостатки, восторгайся всеми их словами и поступками. Не бойся пересолить в угодничестве. Даже если оно бросается в глаза, как грубая игра, — лестью одурачишь первейшего разумника, и он проглотит любую наглую, смешную выдумку, стоит лишь ее приправить похвалами. Конечно, при таких повадках теряешь искренность, да что поделаешь? Хочешь иль не хочешь, а приноравливайся к нужным людям. И если невозможно без лести войти к ним в милость, виноват не тот, кто льстит, а тот, кто любит лесть.

Элиза. А почему бы вам не заручиться и поддержкой брата? Что, ежели служанка выдаст нашу тайну?

Валер. Мне не по силам угождать одновременно и отцу и сыну: уж очень разные они, войти в доверие к обоим — дело чрезвычайно трудное. Лучше, Элиза, вы сами воздействуйте на брата. Вы с ним друзья, постарайтесь склонить его на нашу сторону. Вот он идет. Я ухожу. А вы тем временем поговорите с братом, но откройте ему лишь то, что вам покажется уместным.

Элиза. Не знаю, право, хватит ли у меня смелости открыться.

Явление II

Элиза, Клеант.

Клеант. Ты одна, сестрица? Очень рад! Я сгораю от нетерпения доверить тебе тайну.

Элиза. Слушаю. Что ты хотел сказать?

Клеант. Ах, очень, очень много и всего лишь в двух словах: я влюблен.

Элиза. Влюблен?

Клеант. Да, сестрица. Но погоди, послушай. Я прекрасно знаю, что сын во всем зависит от отца и должен покоряться его воле; сын не имеет права жениться, не испросив на то согласия родителя, которому обязан жизнью; небо облекло отцов верховной властью над чувствами их сыновей; отцы посланы на землю для того, чтоб дети их не смели без руководства отчего ступить ни шагу; будучи уже избавлены от пыла страсти, отцы гораздо менее, чем мы, способны ошибаться и видят лучше нас, кто нам подходит; нам надлежит гораздо больше верить свету их рассудка, чем ослепленью сердца нашего; юные порывы толкают нас нередко к пропасти злосчастья. Вот, сестрица, я перечислил все — хочу тебя избавить от труда все это мне напоминать. Прошу тебя, мой друг, не читай мне наставлений: моя любовь их слушать не желает.

Элиза. Братец, ты уже сделал предложение?

Клеант. Нет еще, но я решился. И еще раз заклинаю: не пытайся меня отговорить.

Элиза. Ах, братец, неужели я такая странная особа?

Клеант. Но ты, сестрица, любви еще не знаешь. Тебе неведомо, как сладостно тиранство нежной страсти над нашим сердцем, и твоего благоразумья я боюсь.

Элиза. Увы, Клеант, не поминай ты о моем благоразумье! Кому же благоразумье хотя бы раз единый не изменило? Если б я тебе открыла сердце, то, пожалуй, в твоих глазах оказалась бы даже менее благоразумною, чем ты.

Клеант. Слава богу! Неужели и твоя душа…

Элиза. Подожди, сначала о тебе. Кого ты полюбил, скажи?

Клеант. Юную девицу, недавнюю нашу соседку. Она так хороша, как будто бы ее предназначение в мире — пленять сердца. Ах, сестрица, никогда еще природа не порождала такого дивного созданья! Я полюбил ее с первого взгляда. Ее зовут Марианой, живет она при матери и во всем ей покорна. Мать — очень славная старушка, но почти всегда хворает, и эта прелестная девушка заботится о ней с глубокою дочернею любовью, во всем ей помогает, жалеет и утешает с такою нежностью, что каждый умилится. И что бы она ни делала, она всегда мила. Каждое ее движение полно изящества, очаровательной мягкости, все в ней говорит о подкупающей доброте, о редкой чистоте души… Ах, сестрица, как бы я хотел, чтоб ты ее увидела!

Элиза. Но я и так уж многое увидела из описания. И раз ты ее любишь, значит это достойная девушка.

Клеант. Я стороной узнал, что они совсем не богаты, еле сводят концы с концами при самой скромной жизни. Сестра, ты только представь себе, какая радость — облегчить жизнь любимому созданью, как-нибудь тайком помогать в нужде добродетельному семейству, и ты поймешь, как мне обидно, что из-за скупости отца я этой радости лишен. Я ничем не могу доказать, как я люблю мою красавицу.

Элиза. Да, братец, понимаю; тебе, наверно, это очень горько!

Клеант. Так горько, что и сказать не могу! Нет, право, где еще найти такую жестокую скаредность, такую необыкновенную черствость сердца, от которой мы с тобой должны страдать? Зачем нам все отцовское богатство, ежели оно придет к нам, когда минует наша цветущая пора и мы уже не сможем наслаждаться жизнью? А сейчас отец меня лишает самого необходимого, я вынужден налево и направо занимать деньги на свое содержание. Чтобы носить приличную одежду, нам с тобой, Элиза, приходится упрашивать торговцев поверить в долг. И вот я решил поговорить с тобою: помоги мне выведать, как батюшка посмотрит на мои чувства к Мариане. Если воспротивится, я уйду из дому, буду искать доли с милой сердцу в чужих краях, и, может быть, судьба пошлет нам счастье. Для этой цели я теперь ищу повсюду, где бы достать денег. Если у тебя, сестрица, такое же положение и отец пойдет наперекор нашим желаниям, то уедем вместе, освободимся от деспота, который нас так долго мучил своей невыносимой жадностью.

Элиза. Правда! С тех пор как нет на свете матушки, нам с каждым днем живется все тяжелее, и если…

Клеант. Постой, я слышу его голос. Пойдем отсюда, докончим разговор. А потом соединим наши силы и атакуем крепость отцовской суровости.

Явление III

Гарпагон, Лафлеш.

Гарпагон. Вон отсюда! Без разговоров! Чтоб духу твоего тут не было! Ну, убирайся! Плут, мошенник, висельник!

Лафлеш (в сторону). Вот проклятый старик! Сроду не видел такого злыдня. Бес вселился в него, прости господи!

Гарпагон. Что ты там бормочешь?

Лафлеш. За что вы меня гоните?

Гарпагон. Он еще спрашивает! Будто сам не знаешь, жулик! Вон отсюда, а не то получишь трепку.

Лафлеш. Что я вам сделал?

Гарпагон. А вот то и сделал… Убирайся, говорю.

Лафлеш. Мне хозяин — ваш сын, он велел мне здесь его дождаться.

Гарпагон. Ступай на улицу, там жди. Прочь из дому! Торчишь, как пень, и все глазами шаришь, выглядываешь, чем бы поживиться! Не хочу, чтоб в мои дела совали нос, выследивали, где и что лежит. Вон как глаза-то бегают, по всем углам шныряют, нельзя ли чего стянуть!

Лафлеш. Черта с два, что у вас стянуть-то! Все на запоре, вы день и ночь все стережете.

Гарпагон. Моя воля — запереть, моя воля — стеречь. Ты что мне за указчик? Мало ли мошенников подсматривают, вынюхивают по чужим домам! (В сторону.) Ох, боюсь, проведал он про деньги! (Громко.) Ты, поди, уж сплетни распустил, что у меня деньги припрятаны?

Лафлеш. У вас припрятаны?

Гарпагон. Врешь, бездельник, я этого не говорил! (Вполголоса.) Вот черт! (Громко.) Я спрашиваю, не распустил ли ты зловредных слухов, что у меня много денег?

Лафлеш. А мне-то что? Много или мало, есть ли, нет ли, нам все едино.

Гарпагон (замахивается на него). Не рассуждай! Вот надеру за это уши! Прочь отсюда, говорю!

Лафлеш. Ну, и уйду!

Гарпагон. Стой, погоди!.. А что унес с собой?

Лафлеш. Что мне унести?

Гарпагон. Иди-ка сюда. Покажи руки.

Лафлеш. Вот, глядите, руки.

Гарпагон. Теперь другие покажи.

Лафлеш. Другие?

Гарпагон. Да.

Лафлеш. Глядите.

Гарпагон (указывает на карманы Лафлеша). Ничего туда не положил?

Лафлеш. Смотрите сами.

Гарпагон (ощупывает карманы Лафлеша). Ну глубоки, ну широки карманы! Сюда сколько хочешь запрячешь воровской добычи. За такие карманы судить бы надо, на виселицу вздернуть.

Лафлеш (в сторону). А хорошо бы с этаким сквалыгой стряслась та самая беда, которой он боится. Сам бы с радостью у скареда украл!

Гарпагон. А?

Лафлеш. Что?

Гарпагон. У кого украл?

Лафлеш. Я говорю, все роетесь, все ищете, не украл ли я.

Гарпагон. Я-то разыщу! (Ощупывает карманы Лафлеша.)

Лафлеш (в сторону). Пропади они пропадом, скупцы и скупердяи!

Гарпагон. Что ты говоришь?

Лафлеш. Что говорю?

Гарпагон. Да. Что ты бубнишь про скупцов и скупердяев?

Лафлеш. Пропади, говорю, пропадом скупцы и скупердяи.

Гарпагон. А ты о ком говоришь?

Лафлеш. О скупердяях.

Гарпагон. А кто они такие, эти скупердяи?

Лафлеш. Жадюги и сквалыги.

Гарпагон. Да кто же они?

Лафлеш. А вам что за нужда?

Гарпагон. Значит, нужда.

Лафлеш. Вы думаете, я про вас так говорю?

Гарпагон. Что думаю, то думаю… Да как ты смеешь? С кем ты говоришь?

Лафлеш. С кем? Со своей шапкой.

Гарпагон. А я поговорю с твоим загривком.

Лафлеш. И все равно скажу: проклятые скупцы!

Гарпагон. Нет, нахал, не скажешь! Молчи!

Лафлеш. Я же никого по имени не называю.

Гарпагон. Молчи, иначе плохо будет!

Лафлеш. Знает кошка, чье мясо съела.

Гарпагон. Замолчишь ты?

Лафлеш. Ничего не поделаешь, молчу.

Гарпагон. Эй, молчи!

Лафлеш (указывает на свой камзол). Глядите, вот еще один кармашек. Ну, хватит с вас?

Гарпагон. Послушай, сам отдай! Не буду обыскивать.

Лафлеш. Что отдать?

Гарпагон. А то, что ты стащил.

Лафлеш. Ничего я у вас не брал.

Гарпагон. Верно?

Лафлеш. Верно.

Гарпагон. Прощай, иди ко всем чертям!

Лафлеш (в сторону). Вот как учтиво распрощался!

Гарпагон. Ступай! Про совесть не забудь!

Явление IV

Гарпагон один.

Гарпагон. Как расстроил меня, негодник! Глаза бы не видали хромого пса! Нелегкий, ах, право, нелегкий труд хранить большие деньги в своем доме! Хорошо тому, кто все свое богатство вложит в прибыльное дело, а при себе только на расход оставит. Поди-ка вот придумай да устрой у себя в каком-нибудь уголочке надежный тайник. А сундукам золото доверить нельзя, я никогда не буду держать его в сундуках. Что сундук? Приманка для воров! Грабители первым делом в сундук полезут.

Явление V

Гарпагон, Элиза, Клеант.

Элиза и Клеант в глубине сцены разговаривают между собой.

Гарпагон (думая, что он один). А все же хорошо ль я сделал, что золото зарыл в саду? Вчера долг получил сполна — десять тысяч золотых. Десять тысяч! Изрядный капитал! (Замечает Элизу и Клеанта.) О господи! Я сам себя выдал! Думал, никого тут нет, разгорячился и, кажется, вслух заговорил. (Клеанту и Элизе.) Вы что?

Клеант. Ничего, батюшка.

Гарпагон. Давно вы тут?

Клеант. Только что вошли.

Гарпагон. Вы слышали?

Клеант. Что, батюшка?

Гарпагон. Вот это…

Элиза. Что?

Гарпагон. Да то, что я сказал?

Клеант. Нет.

Гарпагон. Нет — да, нет — да!

Элиза. Извините, батюшка.

Гарпагон. Нет уж, вижу, что слышали. Я сам с собой говорил. Вот, говорю, как трудно нынче деньги достаются. И есть же, говорю, какой-нибудь счастливец, у коего в дому найдется десять тысяч червонцев!

Клеант. Мы не посмели подойти, боялись вам помешать.

Гарпагон. Ну, вот и хорошо. Теперь вы знаете, а то бы вкривь и вкось истолковали мои слова, подумали бы, что это у меня найдется десять тысяч червонцев.

Клеант. В ваши дела мы, батюшка, не входим.

Гарпагон. Эх, кабы бог послал удачу — десять тысяч червонцев!

Клеант. Не думаю…

Гарпагон. Вот бы кстати!

Элиза. Да это…

Гарпагон. Мне деньги куда как надобны!

Клеант. Я полагаю…

Гарпагон. Уж так бы пригодились!

Элиза. Вы, батюшка…

Гарпагон. Тогда бы я не горевал, что времена тяжелые настали.

Клеант. Боже мой! Уж вам-то, батюшка, зачем тужить? Всем известно, что у вас добра достаточно.

Гарпагон. Что? У меня достаточно добра? Лгут люди! Кто это говорит? Враки, выдумки! Одни только мошенники могли распустить такие слухи!

Элиза. Не сердитесь, батюшка!

Гарпагон. И что за диво! Собственные дети стали родному отцу предателями и врагами!

Клеант. Какой же я вам враг? Я только и сказал, что у вас есть достаток.

Гарпагон. Вот, вот! Такие речи да мотовство твое меня погубят. Залезут в дом грабители и перережут мне горло. Все думают теперь: у Гарпагона денег куры не клюют.

Клеант. В чем же мое мотовство?

Гарпагон. В чем? Или это не роскошество бесстыжее — шататься по городу в таком наряде? Я вчера твою сестрицу бранил, но где ей до тебя! Вот погоди, накажет тебя бог! Посмотреть, что на тебе надето: с головы до ног все щегольское! Ты на свои уборы уйму денег ухлопал. Я тебе, сынок любезный, раз двадцать говорил: мне твои повадки не нравятся! Маркиза из себя воображаешь. Ишь как разрядился! Откуда ты деньги берешь? У меня воруешь, не иначе!

Клеант. Э, батюшка! Ну, как у вас украсть!

Гарпагон. А я почем знаю? Где же тебе иначе денег взять, чтобы этак франтить?

Клеант. Где? А карты, батюшка? Я играю, в игре я счастлив, и все, что мне пошлет фортуна, трачу на одежду.

Гарпагон. И очень глупо делаешь! Если ты в игре удачлив, пользуйся удачей с умом: деньги в рост отдавай да бери хороший процент. Глядишь, и деньги целы и прибыль нажил. Хотелось бы мне знать, не говоря о прочем, к чему тебе все эти ленты? От башмаков до шляпы — банты, ленты, банты, ленты! У тебя, я вижу, на штанах и то уж шелковый шнурок, а хватило бы вполне полдюжины простых завязок. А парик! Что за нужда тратиться на парики, когда и своих волос на голове достаточно? А волосы-то собственные нам даром даны. Бьюсь об заклад, ты на ленты да на парик промотал не меньше двадцати пистолей. А знаешь, сколько с двадцати пистолей в год получишь доходу? Восемнадцать ливров, шесть солей и восемь денье, даже если бы отдать деньги в рост всего лишь из восьми процентов.

Клеант. Верно, батюшка.

Гарпагон. Ну, оставим это. Есть дела другие. (Замечает, что Элиза и Клеант обмениваются знаками.) Ой! (Тихо в сторону.) Знаки друг другу подают. Задумали отцовский кошель украсть! (Громко.) Вы что руками машете?

Элиза. Мы спорим с братцем, кому начать, кто первый заговорит. Нам, батюшка, обоим надо кое-что вам сказать.

Гарпагон. И мне надо кое-что вам сказать.

Клеант. Мы, батюшка, хотели бы поговорить о браке.

Гарпагон. И я о браке.

Элиза. Ах, батюшка!

Гарпагон. Что разахалась? Чего испугалась? Слово страшное, или сам брак тебя страшит?

Клеант. Мы боимся, батюшка, что брак вы понимаете по-своему, не так, как мы. Нам обоим страшно — вдруг наши чувства не согласны будут с вашим выбором.

Гарпагон. Потерпите, не пугайтесь. Я знаю, кого для вас обоих выбрать. Вам жаловаться не придется. (Клеанту.) А для начала спрошу, скажи-ка, видел ты молодую девицу, что живет от нас неподалеку? Ее звать Марианой.

Клеант. Видел, батюшка.

Гарпагон. (Элизе). А ты?

Элиза. Я слышала о ней.

Гарпагон. Ну-с, любезный, что ты о ней скажешь?

Клеант. Прелестная особа.

Гарпагон. Какова с лица?

Клеант. Видно, что и благонравна и умна.

Гарпагон. А каковы манеры и осанка?

Клеант. Восхитительны.

Гарпагон. Не кажется ли тебе, что такая девушка достойна внимания?

Клеант. Да, батюшка.

Гарпагон. И, поди, неплохо бы жениться на ней?

Клеант. Очень бы неплохо!

Гарпагон. Из нее, пожалуй, примерная хозяйка выйдет?

Клеант. Бесспорно.

Гарпагон. Муж, поди, доволен ею будет?

Клеант. Ну, еще бы!

Гарпагон. Остановка только вот за чем: боюсь, приданого дадут за нею мало.

Клеант. Ах, батюшка, зачем думать о приданом, когда хочешь жениться на такой милой девушке?

Гарпагон. Нет уж, извините, извините! Но и то сказать: приданое приданым, а если его немного, можно и на другом наверстать.

Клеант. Вы совершенно правы.

Гарпагон. Ну, вот и хорошо, что ты со мной согласен. Скромный вид и кроткий нрав этой девицы мне пришлись по сердцу, и я решил на ней жениться, лишь бы нашлось у ней хоть малое приданое.

Клеант. Ах!

Гарпагон. Что?

Клеант. Как! Вы решили?..

Гарпагон. Да, решил на ней жениться.

Клеант. Вы? Вы?

Гарпагон. Да. Я! Я! Что это значит?

Клеант. У меня закружилась голова. Я выйду на воздух.

Гарпагон. Ничего, пройдет. Ступай скорей на кухню, выпей холодной водички.

Явление VI

Гарпагон, Элиза.

Гарпагон. Ну, и народ пошел! У этих изнеженных щеголей цыплячья сила! Ты слышала, Элиза, как я решил устроить свою судьбу. А твоему братцу я подыскал в жены вдову — нынче утром мне про нее говорили. Тебя же, дочка, я выдам за господина Ансельма.

Элиза. За господина Ансельма?

Гарпагон. Да. Человек он почтенный, рассудительный, степенный и еще не старый — пятидесяти нет, и, как всем известно, богач.

Элиза (делает реверанс). Дозвольте, батюшка, сказать: я не пойду замуж.

Гарпагон (передразнивает Элизу). Дозвольте, доченька, сказать: пойдете замуж.

Элиза (делает реверанс). Прошу прощенья, батюшка.

Гарпагон (передразнивает Элизу). Прошу прощенья, дочка.

Элиза. Почтенный господин Ансельм достоин уваженья, но… С делает реверанс) с дозволения вашего, скажу: я за него не выйду.

Гарпагон. Хотя бы и не достоин уваженья, но… (передразнивает Элизу) с дозволенья вашего, скажу: нынче вечером вы за него пойдете.

Элиза. Нынче вечером?

Гарпагон. Да-с, нынче вечером.

Элиза (делает реверанс). Не будет этого, батюшка.

Гарпагон (передразнивает Элизу). Будет, доченька.

Элиза. Не будет.

Гарпагон (делает реверанс). Будет.

Элиза. А я говорю — не будет.

Гарпагон. А я говорю — будет.

Элиза. Меня не удастся принудить.

Гарпагон. Нет, удастся. .

Элиза. Да я скорей повешусь, чем за такого выйду.

Гарпагон. Не повеситесь, а пойдете за него. Какая дерзость! Где это видано, чтоб дочь осмелилась перечить отцу?

Элиза. Где это видано, чтобы отец неволил дочь и насильно выдавал ее замуж?

Гарпагон. Попробуй поищи такого жениха! Бьюсь об заклад, за такой выбор меня всякий похвалит.

Элиза. Бьюсь об заклад, ни один разумный человек вас не похвалит.

Гарпагон (замечает в глубине сцены Валера). Ах, вот Валер! Не угодно ли, дочка, он нас рассудит?

Элиза. Согласна.

Гарпагон. И что он скажет, так тому и быть?

Элиза. Да, так тому и быть.

Гарпагон. Отлично.

Явление VII

Валер, Гарпагон, Элиза.

Гарпагон. Валер, иди сюда. Мы тебя избрали судьей. Реши, кто прав: я или моя дочь.

Валер. Вы, сударь, вы! Конечно, вы.

Гарпагон. А разве ты знаешь, о чем мы спорили?

Валер. Не знаю. Но разве вы можете быть не правы? Вы так разумны]

Гарпагон. Я вот хочу, чтобы моя дочь сегодня же вечером сочеталась законным браком с человеком умным и богатым, а эта негодница осмелилась мне заявить, что жених ей не по вкусу. Каково? Что скажешь?

Валер. Что я скажу?

Гарпагон. Да.

Валер. Гм… гм…

Гарпагон. Ну, что же ты?

Валер. В сущности ваши чувства мне вполне понятны. Вы, конечно, правы. Кто же посмеет считать вас не правым? Но и про вашу дочь нельзя сказать, что она совсем уж не права, и…

Гарпагон. Это почему же? Чем господин Ансельм ей не пара? Во-первых, дворянин, а вдобавок человек спокойного нрава, степенный, благоразумный, состоятельный, да еще бездетный вдовец. Поди сыщи такого!

Валер. Вы правы. Но дочь могла бы вам сказать, что тут спешить не следует, ей надо поразмыслить, спросить у своего сердца, согласно ли оно…

Гарпагон. Сам в руки клад дается! Упустишь — не поймаешь. Зять отменно выгодный. Согласен взять ее без приданого.

Валер. Без приданого?

Гарпагон. Да-с.

Валер. Ну, коли так, молчу! Довод самый убедительный! Перед ним надо склониться.

Гарпагон. Еще бы! Сколько денег сберегу!

Валер. Ну, разумеется, кто посмеет спорить? Правда, ваша дочь, пожалуй, возразит, что брак важнее денег, — ведь тут решается ее судьба: счастье или несчастье всей жизни. В супружеском союзе жить до гробовой доски; значит, вступать в брак ей надлежит с оглядкой, осторожно.

Гарпагон. Без приданого!

Валер. Вы правы — это все решает. Однако же найдутся люди, которые, пожалуй, скажут, что надобно считаться с девичьим сердцем, а при таком неравенстве в летах, в характерах и в чувствах брак сулит плачевные невзгоды.

Гарпагон. Без приданого!

Валер. О, какой неотразимый довод! Черт побери, ну что тут возразишь! Правда, есть немало отцов, готовых скорей пожертвовать приданым, чем счастьем дочери. Позабыв о выгоде, они для дочери искать бы стали в браке согласья душ, сладостного всем супругам, чтобы в семье царили добродетель, мир, отрада и, конечно…

Гарпагон. Без приданого!

Валер. Ваша правда. Таким доводом всякому рот заткнешь. Без приданого! Попробуй-ка не согласиться!

Гарпагон (вполголоса, поглядывая в окно, выходящее в сад). Ох, что там? Никак собака лает! Неужто воры лезут? Деньги мои, деньги! (Валеру и Элизе.) Не уходите. Я сейчас вернусь.

Явление VIII

Элиза, Валер.

Элиза. Валер, что это значит? Как вы с ним говорили?

Валер. Подождите, нельзя его сердить. Идти напролом — верный способ все испортить. А так я лучше с ним справлюсь. Иных людей только лукавством и одолеешь — они уж от природы с норовом, упрямы и возражений не терпят. Услышат правду — и сразу на дыбы! Прямой дорогой разума таких ни шагу не за- ставишь пройти, только окольными путями приведешь их к желанной цели. Для виду надо поддакивать, так скорее своего добьешься. А если…

Элиза. Валер, ведь нынче свадьба!

Валер. Придумаем, как ее расстроить.

Элиза. Да что придумаешь! Вечером всему конец!

Валер. Надобно просить отсрочки. Притворитесь больной.

Элиза. Пошлют за лекарем, и притворство откроется.

Валер. Да что вы! Лекари ничего не смыслят! Не робейте, сошлитесь на любую хворь — они поверят, найдут причину болезни и объяснят, откуда вдруг она у вас взялась.

Явление IX

Гарпагон, Элиза, Валер.

Гарпагон (тихо, в глубине сиены). Слава богу, все благополучно.

Валер (не замечая Гарпагона). И, наконец, есть последнее средство: убежим! Убежим с вами и от всего спасемся. Элиза, красавица моя, если ваша любовь сильна… (Замечает Гарпагона.) Да, дочь обязана повиноваться отцу. Нечего тут рассуждать, хорош или не хорош жених. Если вам приводят столь веский довод: «Без приданого!» — будьте готовы выйти за первого встречного.

Гарпагон. Отлично! Молодец!

Валер. Извините, сударь, я погорячился и позволил себе смелость говорить так с вашей дочерью.

Гарпагон. Напротив! Я в восторге, даю тебе над нею полную власть. (Элизе.) Тебе от этой власти избавиться не удастся. Даю Валеру над тобою всю власть, которой меня облекло небо. Изволь его слушаться и делать то, что он укажет.

Валер (Элизе). Ну-с, теперь попробуйте противиться моим наставлениям!

Явление X

Гарпагон, Валер.

Валер. Я, сударь, пойду за ней, продолжу назидания.

Гарпагон. Премного буду тебе благодарен…

Валер. Ее следует держать в узде, и в крепкой!

Гарпагон. Да уж покрепче!

Валер. Не беспокойтесь. У меня не вырвется.

Гарпагон. Валяй, валяй! А мне надо ненадолго отлучиться.

Валер (идет к двери, в которую вышла Элиза, и как будто обращается к ней). Да, да, важнее денег нет ничего на свете! Благодарите бога, что у вас такой отец! Он-то знает жизнь! И коль скоро нашелся жених, готовый взять невесту без приданого, значит нечего разбирать. Без приданого! В этих двух словах заключено все: красота, молодость, честь, благородство, благоразумье и любая добродетель.

Гарпагон. Вот славный малый! Как говорит! Сущий оракул! Счастлив я, что мне такой слуга попался!

Действие второе

Явление I

Клеант, Лафлеш.

Клеант. Ах, изверг! Куда же ты запропастился? Ведь я велел тебе…

Лафлеш. Сударь, ей-богу, не виноват. Я пришел до сроку, хотел вас дождаться, но батюшка у вас такой зловредный: вытолкал меня взашей, чуть не прибил…

Клеант. Ну, как? Устроил? Дело не терпит отлагательства, особенно теперь. Представь, что я сейчас узнал: отец — соперник мне!

Лафлеш. Ваш батюшка влюбился?

Клеант. Да! Мне едва удалось скрыть от него волненье, когда я услыхал такую весть.

Лафлеш. Туда же, влюбился, старый хрыч! Ишь что затеял! Курам на смех! Такая образина для любви негожа.

Клеант. Уж верно, в наказанье за мои грехи накатило на него.

Лафлеш. А вы зачем таитесь? Сказали бы: «Люблю», и кончено.

Клеант. Нет, надо отвести все подозрения, чтобы действовать свободно, и в случае чего расстроить этот брак. Скажи скорей, какой ты ответ принес?

Лафлеш. Жалко мне вас, сударь! Сколько мытарств претерпеть надо, когда деньги занимаешь, да еще и в лапы попадешь к ростовщикам!

Клеант. Что ж, не выйдет дело?

Лафлеш. Как не выйдет — выйдет! Маклер Симон, которого нам дали в посредники, человек проворный, ловкий. Он, говорит, для вас из кожи лезет вон. Уж очень, говорит, понравился мне твой хозяин.

Клеант. Так, значит, дадут пятнадцать тысяч?

Лафлеш. Дадут. Только надо согласиться на ихние условия.

Клеант. А ты виделся с тем, кто дает деньги?

Лафлеш. Куда там! Разве можно! Он прячется почище нашего. Тут такая тайна, — не разгадаешь! Имени его не называют, а только обещали нынче свести вас друг с другом в каком-то доме. Он хочет сам расспросить у вас, кто вы такой, достаточно ли у вас добра. Как узнает, чей вы сын, так, наверно, дело легко сладится.

Клеант. А главное, от матушки мне осталось наследство, его-то у меня нельзя отнять.

Лафлеш. Вот послушайте условия, он их сам продиктовал посреднику. Приказано сообщить их вам, а потом уж пойдут переговоры. Вот они, условия: «Ежели заимодавец убедится в платежеспособности заемщика; ежели оный заемщик достиг совершеннолетия и обеспечен родительским достоянием, изрядным, прочным и надежным, закладами не обремененным, долговая расписка будет надлежащим образом заготовлена и засвидетельствована нотариусом, человеком самым добропорядочным, выбор коего предоставляется заимодавцу, ибо он весьма озабочен достодолжным составлением сего акта».

Клеант. Что ж, тут возражать нечего.

Лафлеш. «Заимодавец во избежание малейших укоров своей совести полагает возможным дать деньги в ссуду всего лишь из пяти процентов».

Клеант. Из пяти? Да он премилый человек! Грех жаловаться.

Лафлеш. Ваша правда. «Но поскольку у заимодавца просимой суммы не имеется и в угожденье заемщику он вынужден сам позаимствовать ее у третьих лиц из двадцати процентов, по справедливости заемщик обязан возместить ущерб заимодавцу, каковой берет в долг сумму испрашиваемой ссуды единственно из желания оказать заемщику услугу».

Клеант. Черт побери! Да ведь это лихоимство? Грабеж средь бела дня! Выходит, он дает из двадцати пяти процентов!

Лафлеш. Вот, вот. Я то же самое сказал. Прикиньте, посмотрите, брать или не брать.

Клеант. Да что ж смотреть. Деньги до зарезу нужны. Поневоле согласишься!

Лафлеш. Вот, вот. Я то же самое сказал.

Клеант. Еще есть условия? Какие?

Лафлеш. Пустяки! «Из пятнадцати тысяч ссуды заимодавец чистоганом может дать двенадцать тысяч, а на три тысячи дает вещами, опись коих при сем приложена, и в ней все поставлено по совести, то есть по цене самой умеренной».

Клеант. Что это значит?

Лафлеш. Послушайте-ка опись: «Первое — кровать о четырех ножках, тюфяк и простыня с прошвами из плетеных кружев, весьма тонкой работы, стеганое одеяло оливкового цвета, подбитое тафтою красной с голубым отливом, и вдобавок стульев полдюжины; все означенное в полной исправности. Далее полог длинный из добротной омальской саржи цвета засохшей розы, с позументами и шелковою бахромой».

Клеант. Да что же он? Смеется, что ли?

Лафлеш. Погодите, погодите! «Далее штофные обои, на коих выткана история любви Гомбо и Масеи. Далее стол раздвижной орехового дерева о двенадцати витых точеных ножках и к нему шесть табуретов».

Клеант. На кой мне черт!..

Лафлеш. Потерпите малость. «Далее три мушкета длинноствольных, выложенных перламутром, и к ним три сошки. Далее печь переносная, кирпичная, а к ней две колбы и три реторты — утварь, весьма полезная для любителей перегонки».

Клеант. Ах, чтоб тебе!

Лафлеш. Умерьте гнев! «Далее лютня болонская, у коей почти все струны в целости. Далее бильярд настольный с лунками, доска для шахмат, а также гусек — игра древнегреческая, ныне возрожденная, — все перечисленное весьма пригодно для приятного времяпрепровождения в часы досуга. Далее чучело ящерицы небольшой, набитое соломой, — занимательная диковинка, каковую можно подвесить к потолку гостиной для украшения оной. Все означенные в описи предметы по самой добросовестной оценке стоят четыре тысячи пятьсот франков, но из любезности заимодавец согласен уступить их за три тысячи».

Клеант. Ах, чтоб он провалился со своей «любезностью»! Слыханное ли дело! Разбойник! Сдирает шкуру дикими процентами да еще навязывает мерзкий хлам, невесть откуда собранный, и ставит за него три тысячи! Да я за эту рухлядь и двухсот экю не выручу! А что поделаешь!.. Придется соглашаться. Я в крайности, вот этот негодяй и режет меня без ножа!

Лафлеш. Сударь, не в обиду будь вам сказано, вы идете проторенной пагубной дорожкой, по стопам Панурга. Покупать втридорога, продавать дешево, в долгах заранее проживать наследство — прямой путь к разоренью.

Клеант. Да что ж мне остается делать? Вот до чего нас доводит проклятая отцовская скупость! И еще удивляются, что сыновья желают отцам смерти!

Лафлеш. Да уж, признаться, ваш батюшка своей подлой скаредностью святого введет в искушение. Я, слава богу, не питаю склонности к таким проделкам, от которых пахнет виселицей, и сторонюсь приятелей, ежели они пускаются на воровские плутни. Меня не заманишь на штукарства, когда они хоть чуточку грозят пеньковым воротником. Но, право, как посмотришь на поступки вашего батюшки, так и тянет его обокрасть: думается, похвальное бы дело сделал!

Клеант. Дай мне опись, я прочту еще раз сам.

Явление II

Гарпагон, маклер Симон, Клеант, Лафлеш.

Клеант и Лафлеш в глубине сцены.

Симон. Да, сударь. Просит ссуду молодой человек. Сейчас он в затруднительном положении и согласится на все ваши условия.

Гарпагон. Мэтр Симон, а вы уверены, что в этом деле для меня нет риска? Вы узнали имя заемщика? Какое у него имущество, кто его родители?

Симон. К сожалению, не могу вас осведомить. Мне на него указали случайно. Но при свидании он все это сообщит вам. Его слуга уверил меня, что вы останетесь вполне довольны таким должником. Он сказал, что отец его хозяина — богач; матери уже нет в живых, да и отец недолго заживется, — больше года не протянет. Если вам угодно, заемщик в этом готов дать подписку.

Гарпагон. Ну, это хорошо. По долгу милосердия, мэтр Симон, надо помочь ближнему по мере сил.

Симон. Разумеется.

Лафлеш (узнав Симона, говорит тихо Клеанту). Это что такое? Симон беседует с вашим батюшкой.

Клеант (Лафлешу, тихо). Неужели Симон узнал, кто я такой? Уж не ты ли выдал?

Симон (Лафлешу). Ай-ай-ай! Как вы торопитесь! Кто вам велел сюда прийти? (Гарпагону.) Прошу прощенья, сударь, это не я открыл им ваше имя и не я рассказал, где вы живете. Но, по-моему, большой беды тут нет: они сумеют соблюсти тайну, а вы сейчас же можете вступить в переговоры.

Гарпагон. Как!

Симон (указывая на Клеанта). Вот, сударь, то самое лицо, которое желало бы занять у вас пятнадцать тысяч ливров.

Гарпагон. Как, негодяй! Так это ты пустился во все тяжкие?

Клеант. Как, батюшка! Так это вы занялись постыдным делом?

Маклер Симон убегает, Лафлеш прячется.

Явление III

Гарпагон, Клеант.

Гарпагон. Вот оно что! В долги залезаешь, разориться хочешь?

Клеант. Вот оно что! Хотите разбогатеть лихоимством?

Гарпагон. Да как ты смеешь после этого мне на глаза являться?

Клеант. Да как же вы посмеете теперь смотреть в глаза порядочным людям?

Гарпагон. Не стыдно ли тебе, скажи на милость? Вот до чего дошел! Беспутный и безумный мот, ты катишься к пропасти! О расточитель, позор своих родителей! Тебе нисколько не жаль пустить по ветру добро, которое они скопили тяжкими трудами!

Клеант. А вам не совестно покрывать себя бесчестьем в таких проделках? Доброй славой, уважением людей — вы всем готовы пожертвовать ради своей ненасытной алчности! Вы тешите ее, сгребая золото монета за монетой. Пускаетесь из корысти на такие низкие уловки, каких и самым отъявленным ростовщикам не придумать.

Гарпагон. Прочь с глаз моих, бездельник! Прочь с глаз моих!

Клеант. Кто же, по-вашему, преступник? Тот, кто, будучи в нужде, дорогой ценой занимает деньги, или тот, кто добывает их грабежом, хотя нужды в деньгах и не имеет?

Гарпагон. Вон отсюда, говорят тебе! Противно слушать!

Клеант уходит.

Ну, нет худа без добра. Это мне предупреждение. Теперь я в оба буду следить за каждым шагом моего сынка.

Явление IV

Фрозина, Гарпагон.

Фрозина. Сударь!..

Гарпагон. Обожди минутку. Я сейчас вернусь, и мы поговорим. (В сторону.) Теперь самое время проверить, целы ли деньги!

Явление V

Лафлеш, Фрозина.

Лафлеш (не видя Фрозины). Ну и приключение! Не иначе как у него где-нибудь устроен склад всякого старья. Мы в доме никогда не видели того, что красуется в описи.

Фрозина. Э, да это ты, Лафлеш! Какими судьбами?

Лафлеш. А, да это ты, Фрозина! Зачем явилась?

Фрозина. Как зачем? Посредничать, оказывать услуги, себе и людям на пользу обращать малые свои дарованья. Тебе ли не знать, дружок, что в сей земной юдоли только хитростью и добудешь пропитание! Таким, как мы, бедным сиротинкам взамен наследственных доходов ниспосланы от неба пронырливость и ловкость.

Лафлеш. Хозяину, поди, что-нибудь приторговала?

Фрозина. А как же! Дельце для него наладила. Теперь жду награды.

Лафлеш. Награды? От него? Попробуй вымани хоть грош — молодчина будешь. Он над деньгами трясется, позволь тебе напомнить.

Фрозина. За такую услугу и скупец раскошелится.

Лафлеш. Держи карман! Ты, видать, еще не знаешь господина Гарпагона. Из всего человечества человек самый бесчеловечный, из всех смертных самый негодный смертный, скупущий, злющий, загребущий. Нет такой услуги, чтобы господин Гарпагон за нее раскошелился. Похвалить, посулить, словами поманить — на это он мастер. Но денег! Ни шиша не даст. У него на языке мед, а в сердце лед. В обращении ласкательство, искательство, а на деле — сухарь, хапуга и к слову «дать» питает такое отвращение, что сроду не говаривал: «Я дам», непременно скажет: «Ссужу».

Фрозина. Ах, миленький, не страшно! Я всякого сумею высосать, к любому войти в милость и нащупать в сердце чувствительную струнку, я знаю, с какого боку к богатею приступиться.

Лафлеш. Пустое! Тут твой секрет не поможет! Бьюсь об заклад, даже тебе не расшевелить такого жмота. На деньги он кремень, сущий турок! Туречеством своим кого хочешь приведет в отчаянье. Хоть сдохни перед ним, он и глазом не моргнет. Для него деньги дороже доброй славы, чести, благородства. Как увидит просителя с протянутой рукой, весь затрясется. Услышать просьбу о деньгах — да это для него нож в сердце, все нутро у бедняги перевернется! И если ты… Ой, вот он жалует сюда… Уйду-ка лучше. (Уходит.)

Явление VI

Гарпагон, Фрозина.

Гарпагон (тихо). Все спокойно. (Громко.) Ну что, Фрозина?

Фрозина. Ах, боже мой! Какое у вас личико! Так и пышет здоровьем!

Гарпагон. Пышет? Это у меня-то?

Фрозина. Никогда еще не видала вас таким бодрым красавцем! Кровь с молоком!

Гарпагон. Ты шутишь?

Фрозина. Что вы! Молодость-то в вас играет, вижу, вижу! Сколько я знаю щеголей, которые вам и в подметки не годятся, хотя им от роду всего по двадцать пять годов.

Гарпагон. Так-то оно так, Фрозина. А все же мне шестьдесят стукнуло.

Фрозина. Ну и что же, что шестьдесят? Подумаешь! Да разве это старость? Самая цветущая пора для мужчины. Вторая молодость получше первой.

Гарпагон. Верно. Однако же неплохо бы лет двадцать скинуть с плеч.

Фрозина. Полно, вы смеетесь! Уж вам-то ничуть не надо скидывать. Вы крепыш! При таком сложении вы до ста лет доживете.

Гарпагон. Ты думаешь?

Фрозина. У вас к тому все приметы. Постойте-ка, постойте, дайте поглядеть. Вон какая складка меж бровей! Это уж вернейший признак долголетья.

Гарпагон. Ты понимаешь в этом толк?

Фрозина. Еще бы! Дайте ручку. Сейчас посмотрим на ладонь. Боже правый! Линия-то жизни какая длинная!

Гарпагон. Где это?

Фрозина. Неужели не видите, докуда линия доходит?

Гарпагон. Ну? И что же это значит?

Фрозина. А вот что! Я сказала: жить вам до ста лет, а выходит больше — ровнехонько сто двадцать!

Гарпагон. Ишь ты как! Не врешь?

Фрозина. Помилуйте, да вас не прошибешь ничем! Вы и Детей похороните и всех внуков переживете.

Гарпагон. Что ж, очень рад. А как у нас дела?

Фрозина. Зачем и спрашивать? Уж коли я взялась, со всяким поручением справлюсь. А насчет сердечных дел и сватовства — всякого за пояс заткну. Задумай кто жениться или выйти замуж — мигом обкручу. Если б захотела, так, кажется, самого турецкого султана женила бы на республике Венецианской! Ну, а ваше дельце будет полегче. Мне кое-что случалось продавать нашим голубкам, так я с ними с обеими потолковала о вас. Матери расписала, как вы любуетесь на Мариану, когда она проходит по улице или вечером сядет у окошка подышать прохладой, и как вы возымели намерение на ней жениться.

Гарпагон. Каков ответ?

Фрозина. Мать, конечно, рада. Я сказала, что нынче у вас в доме сговор вашей дочки и подписание брачного договора и вы просите Мариану пожаловать к вам. Старуха согласилась отпустить дочь и поручила ее моему надзору.

Гарпагон. Мне нынче придется ужин закатить господину Ансельму, так пусть уж заодно и Мариана попирует.

Фрозина. Что правильно, то правильно. Сегодня после’ обеда она сюда заглянет, познакомится с вашей дочкой, потом хотела съездить на ярмарку, а к вечеру будет к вам на ужин.

Гарпагон. На ярмарку и моя дочь поедет вместе с ней. Я им одолжу карету.

Фрозина. Вот это дело!

Гарпагон. А слушай-ка, Фрозина, ты поговорила с матерью насчет приданого? Сказала ты, что надо ей как-нибудь извернуться, сжаться, даже шкуру снять с себя для такого случая? Ведь никто не женится на бесприданницах.

Фрозина. Не беспокойтесь! Такая девушка вам принесет доходу двенадцать тысяч ливров в год.

Гарпагон. Двенадцать тысяч?

Фрозина. По меньшей мере! Во-первых девица росла в бедности и приучена к воздержанности в пище. Какой-нибудь салат, немножко молочка, ломтик сыру да яблочко — она уж и сыта. Не надо вам будет тратиться на дорогие блюда, на закуски, пирожные, сласти, какие любят наши баловницы. Ну, словом, тут вы сбережете три тысячи, не меньше. Засим она любит опрятность, всегда будет одета чистенько, но просто, очень скромно. Не в пример нынешним модницам, ей совсем не по вкусу наряды, серьги, кольца, ожерелья и богатая мебель; Вот еще одну статью расхода скиньте — четыре тысячи, а то и больше. А карты! Да она их сроду в руки не брала и не возьмет. Ей такие развлеченья противны, не то что нынешним бесстыжим картежницам! Я знаю одну такую озорницу, — живет по соседству с нами, — так она проиграла за год двадцать тысяч франков! Ну, возьмем поменьше — только четверть, и то уж какие деньги! Вот и посчитайте, сколько вы сбережете. На игре — пять тысяч франков, на нарядах и уборах — четыре — это уж девять тысяч. Да на сладких кушаньях тысячу экю. Сочли? Всего-то за год двенадцать тысяч, ровным счетом! Верно?

Гарпагон. Какая счетчица нашлась! А где же тут доход? Существенное где?

Фрозина. Прошу прощенья. Это ль не существенная выгода, когда жена приносит в приданое умеренность и скромность, щегольства не любит, карт не выносит?

Гарпагон. Ты что, смеешься надо мной? Не будет она тратить — хорошо, а приданое-то где? Ты думаешь, я так и дам расписку в получении всех этих добродетелей? Нет, мне подавай что-нибудь вещественное!

Фрозина. Ах, господи! Получите! получите! Они мне говорили, что у них где-то есть землица. Вот и приберете к рукам.

Гарпагон. Надо посмотреть. Да вот еще, Фрозина, что меня беспокоит. Уж очень молода невеста. А молодые к молодым тянутся, так и льнут друг к другу. Боюсь, что старый муж придется не по вкусу, и пойдут у меня в доме… Ну, этакие, знаешь, беспорядки… Как бы не пришлось раскаяться!

Фрозина. Ах, что вы! Как вы плохо ее знаете! Должна вам сказать, что и тут у Марианы от всех девиц отличье! Она терпеть не может молодых, одни только старики у ней в чести.

Гарпагон. Неужели?

Фрозина. Право, право. Послушали бы вы, как ваша Мариана рассуждает. «Противно, говорит, глядеть на молодых, на вертопрахов, люблю бородатых, почтенных». И чем старее, тем они ее сердцу милее. Вы не вздумайте-ка молодиться. Ей подавай шестидесятилетних, никак не меньше! Четыре месяца назад она совсем уж было вышла замуж, да свадьба-то расстроилась из-за того, что жениху всего пятьдесят шесть лет исполнилось. Да он еще хотел похвастаться, что может без очков подписаться под брачным договором.

Гарпагон. Только из-за этого?

Фрозина. Только. Нет, говорит, какие же это годы… пятьдесят шесть лет! Мало, мало! А главное, очков не носит. Очки — украшение мужскому носу.

Гарпагон. Вот диво! Не слыхал я про таких девиц!

Фрозина. Да это еще что! Загляните к ней в комнату. Какие у нее картинки поразвешаны! Вы, верно, думаете, Адонисы да Парисы, Аполлоны да Купидоны? Нет, ошибаетесь! Сатурн да царь Приам, Нестор седовласый и этот, как его, ну, немощный старик Анхиз, которого сын несет на спине.

Гарпагон. Вот умница! Никогда бы не подумал! Очень рад услышать, что у нее такие чувства. И то сказать, в молодых-то мало толку. Будь я женщиной, я бы тоже их не любил.

Фрозина. Ну, разумеется! За что любить молодых щенков? Скажи на милость, кушанье какое! Молокососы, франты, пустомели! Кто на них позарится?

Гарпагон. Уму непостижимо, за что их женщины так любят!

Фрозина. По своей дурости! Где у этих сумасбродок голова, коль для них любезны белокурые юнцы? Да их мужчинами нельзя считать! Разве таких можно полюбить?

Гарпагон. Вот, вот, и я то же самое твержу. Куда они годятся, молодые петухи? Голосом и так и сяк играют, над губой три волоска, а туда же — встопорщены, будто кошачьи усы! Распустят до пояса парики из пакли, штаны наденут широкие, все в складках, рубашку выпустят сборками над тощим животом!

Фрозина. А на вас и поглядеть-то любо! Посмотришь — и сразу скажешь: «Вот настоящий мужчина! А как одет! Умеет женщинам угодить нарядом».

Гарпагон. Так я, по-твоему, могу понравиться?

Фрозина. Еще бы! Так хороши, просто загляденье! Лицом пригожи — хоть рисуй. А ну-ка повернитесь, пройдите три шага. Дайте посудить. Ну, статность, ну, осанка! Поступь важная и легкая, движения свободные. Сейчас видно, что вас никакая хворь не берет.

Гарпагон. Слава богу, больших недугов у меня нет. Только вот одышка одолевает да кашель, случается, бьет.

Фрозина. Это ничего. Одышка вам к лицу, а кашляете вы даже очень мило.

Гарпагон. А скажи-ка, Мариана меня видела? Обратила на меня внимание?

Фрозина. Нет, еще ни разу не видела, но мы о вас немало толковали. Я ей все описала, и вы у нее перед глазами как живой. Уж как я вас расхваливала — поди-ка, мол, поищи такого мужа!

Гарпагон. Спасибо. Молодец Фрозина!

Фрозина. Ах, сударь, не забыть бы! У меня к вам просьба небольшая. Я в суде тяжбу завела, да вот такая незадача вышла, что могу и проиграть, — денег не хватает.

Гарпагон хмурится.

А если будет на то милость ваша, мне выиграть ее легко. А уж Мариана-то как будет рада знакомству с вами!

Лицо у Гарпагона проясняется.

Как вы ей понравитесь! И как ей придется по вкусу ваш стародавний сборчатый воротник! Особенно понравится ей то, что у вас по давнишней моде камзол завязан шнурочками. Муж со шнурочками! Она от радости с ума сойдет!

Гарпагон. Вот как! Приятно слышать!

Фрозина. Право, сударь, эта тяжба должна мою судьбу решить.

Гарпагон снова хмурится.

Коли проиграю, в разор разорюсь. А для поправки дела мне и нужно-то немного, самую малость… Ах, если б вы видели, с каким восторгом Мариана слушала, когда я про вас рассказывала!

Лицо у Гарпагона снова проясняется.

Теперь она все ваши качества знает, глазки у девицы разгорелись, и ей не терпится сладить дело. Скорее свадьбу, говорит, скорее!

Гарпагон. Вот услужила ты мне, Фрозина, вот услужила! Я у тебя в долгу.

Фрозина. А долг-то платежом красен! Жду от вас помощи, сударь. Выручите, дайте мне на ноги встать.

Гарпагон снова хмурится.

Уж я вам за это отслужу, век буду помнить.

Гарпагон. Прощай, мне недосуг. Письма надо писать. Куча срочных писем!

Фрозина. Сударь, я в большой беде, мне очень будет кстати ваша помощь. Не откажите, сударь!

Гарпагон. Сейчас, сейчас. Я дам распоряженье, и вас повезут на ярмарку в моей карете.

Фрозина. Поверьте, сударь, я бы вам не докучала, да нужда неволит.

Гарпагон. Вы не беспокойтесь, я ужин прикажу подать пораньше. На ночь вредно есть, я знаю.

Фрозина. Не откажите, сударь, помогите! Если бы вы знали, что за радость…

Гарпагон. Постой-ка! Меня зовут. До скорого свидания! (Уходит.)

Фрозина (одна). Ах ты пес, чтоб тебе чирий в нос! Чтоб тебя черти драли, скаредная морда! Напрасно, значит, старалась, так ничем и не поживилась. Нет, шалишь, я не отстану. Тут сорвалось — с другим полажу, а свое возьму.

Действие третье

Явление I

Гарпагон, Клеант, Элиза, Валер, служанка Клод, Жак, Ламерлюш, Брендавуан.

Гарпагон. А ну-ка, все сюда! Сейчас я дам каждому распоряженье и расскажу, что кому делать. Клод, подойди, начнем с тебя.

Служанка подходит, в руках у нее половая щетка.

Прекрасно, ты во всеоружии. Твоя обязанность — везде хорошенько подмести, почище прибрать. Но, смотри мне, осторожней три по креслам и диванам своей тряпкой, а то все исцарапаешь, протрешь. А когда ужин подадут, тебе поручается следить за бутылками. Пропадет хотя бы одна или из посуды что-нибудь разобьется — твоя вина, с тебя и спрос. Вычту из жалованья.

Жак (в сторону). Ловко придумал.

Гарпагон (служанке). Теперь ступай.

Явление II

Гарпагон, Клеант, Элиза, Валер, Жак, Брендавуан, Ламерлюш.

Гарпагон. Ламерлюшу и тебе, Брендавуан, мыть стаканы и обносить гостей вином. Да помните вы оба — не соваться, не потчевать, наливать только тем, кто сам попросит, а не так, как другие нахальные лакеи: всякому готовы налить вина, кто вовсе и не думал пить. Нет, вы не лезьте, стойте подальше от стола и ждите, когда попросят разок-другой. Да не забывайте побольше чистой воды приносить.

Жак (в сторону). Понятно, цельное-то вино в голову бросается.

Ламерлюш. А кафтаны прикажете нам надеть?

Гарпагон. Так и быть, наденьте, но не сейчас, а когда увидите, что гости уже у дверей. Да берегите платье!

Брендавуан. Сударь, вы же знаете, на моем кафтане спереди большущее пятно от лампового масла.

Ламерлюш. А у меня штаны продрались, дыры такие, что весь зад, извините за выражение, светится.

Гарпагон (Ламерлюшу). Стой умненько у стены, не поворачивайся задом. (Брендавуану.) А ты одной рукой подавай, а другой держи шляпу, вот атак. (Показывает, как Брендавуан должен прикрывать шляпой масляное пятно.)

Явление III

Гарпагон, Клеант, Элиза, Валер, Жак.

Гарпагон. Элиза, тебе поручаю следить, как будут: убирать со стола. Приглядывай, чтоб не попортили чего, не растащили. Такая обязанность подходит хозяйской дочери. А сейчас изволь-ка полюбезнее принять мою невесту — она к тебе придет познакомиться, и ты вместе с ней поедешь на ярмарку. Слышишь, что я говорю?

Элиза. Слышу, батюшка.

Явление IV

Гарпагон, Клеант, Валер, Жак.

Гарпагон (сыну). А ты, красавец, щеголь, помни: я по доброте своей прощу тебе давешнее бесстыдство, но не вздумай гостью встретить хмурой рожей.

Клеант. Я, батюшка? Помилуйте, зачем мне хмуриться?

Гарпагон. Помалкивай! Знаем мы неблагодарность наших милых деток. Не очень-то они довольны, когда отец приводит в дом молодую хозяйку, и косятся на мачеху. Но если ты хочешь, чтобы я забыл, какую ты штуку выкинул, советую тебе встретить мою гостью учтиво, с любезной улыбкой.

Клеант. Сказать по правде, батюшка, я не могу дать обещанье радоваться, что гостья станет мне мачехой, — не хочу солгать, — но, как покорный сын, исполню ваше приказанье и встречу эту юную особу учтиво и радушно.

Гарпагон. Да уж не смей невежничать!

Клеант. На это вам не придется жаловаться.

Гарпагон. Ну, смотри ты у меня!

Явление V

Гарпагон, Валер, Жак.

Гарпагон. Валер, помоги-ка мне. Эй, Жак, иди сюда! Я тебя напоследок оставил.

Жак. Сударь, с кем изволите говорить — с кучером или с поваром? Ведь я у вас и то и другое.

Гарпагон. С обоими.

Жак. А с кем же первым?

Гарпагон. С поваром.

Жак. Обождите чуточку. (Снимает кучерской кафтан и появляется в одежде, повара).

Гарпагон. Это что еще за представление?

Жак. Як вашим услугам. —

Гарпагон. Жак, нынче у меня званый ужин.

Жак (в сторону). Ну и чудеса!

Гарпагон. Скажи-ка, можешь ты повкусней сготовить?

Жак. Могу, только денег давайте побольше.

Гарпагон. Что за дьявол! Вечно эти деньги! У всех одно на языке: деньги, деньги, деньги! Только рот раскроют, сейчас же: «Дайте денег!» Только о деньгах и говорят.

Валер. Ответ предерзкий, Жак. Подумаешь, какая хитрость- сготовить вкусно при больших деньгах! Это всякий дурак сумеет. А ты вот покажи нам настоящее поварское уменье — умудрись сготовить вкусно, а потратить мало.

Жак. Сготовить вкусно, а потратить мало?

Валер. Да.

Жак. Господин управитель, будьте столь любезны, научите, откройте свой секрет и состряпайте ужин без меня. Вы и то уж во всякую дыру суете нос.

Гарпагон. Молчи. Что покупать-то надо?

Жак. Спросите управителя. Он умеет по дешевке устраивать пиры.

Гарпагон. Оставь, сам отвечай.

Жак. А на сколько персон готовить?

Гарпагон. За столом нас будет восемь или десять человек. Расчет веди на восемь. Сготовишь на восемь, хватит и на десять.

Валер. Ну, разумеется.

Жак. Значит, четыре перемены. Пять сортов закусок, суп, заливное…

Гарпагон. Черт тебя возьми! Ты хочешь целый город накормить?

Жак. Жаркое…

Гарпагон (затыкает ему рукой рот). Ах, предатель! Все мое добро замыслил проесть?

Жак. Рыба…

Гарпагон (опять затыкает ему рот). Еще что?

Валер. Ты намерен гостей уморить обжорством? Из-за тебя хозяин убийцей станет! Ступай прочти-ка «Правила здоровья» — узнаешь, что доктора считают самым вредным делом объедаться.

Гарпагон. Золотые слова!

Валер. Жак, тебе и всем твоим собратьям надо крепко помнить, что изобильный стол, мясные блюда, пироги — смертельная отрава. Если хозяин хочет добра своим гостям, у него на ужинах и на обедах должна царить умеренность. Недаром в древности некий мудрец изрек: есть надо для того, чтобы жить, а жить не для того, чтобы есть.

Гарпагон. Ах, умница! Подойди, Валер, дай обниму тебя. Драгоценные слова! Я никогда еще не слышал более прекрасного изречения! Жить надо, чтобы есть, а не есть, чтобы… Нет, не то… Как ты сказал?

Валер. Есть надо для того, чтобы жить, а жить не для того, чтобы есть.

Гарпагон (Жаку). Вот, вот! Слыхал? (Валеру.) Какой же это великий муж изрек столь мудрые слова?

Валер. Уж я теперь и позабыл.

Гарпагон. Пожалуйста, запиши мне их. Я велю эти слова золотыми буквами начертать на стене у себя в столовой.

Валер. Непременно. А ужин предоставьте моим заботам. Я все устрою должным образом.

Гарпагон. Постарайся, друг.

Жак. Ну и хорошо. Мне работы меньше.

Гарпагон (Валеру). Закажи такие кушанья, которых много не съешь. Ну, скажем баранины кусок, и чтобы он весь заплыл жиром, да паштет с каштанами.

Валер. Положитесь на меня.

Гарпагон. Жак, надобно карету помыть.

Жак. Обождите чуточку, это относится к кучеру. (Снова надевает кучерской кафтан.) Что прикажете?

Гарпагон. Помой карету, говорю. На ярмарку придется ехать. Лошадей запряги.

Жак. Лошадей запрячь? Да они, бедняги, на ногах не держатся. Лежат в конюшне — не стану лгать: не на подстилке, нет, — для подстилки вы соломы не даете. Лошади ваши каждый день постятся, отощали, еле живы. На лошадей-то не похожи! Скелеты, тени, призраки!

Гарпагон. С чего бы им тощать? Гоньбой я их не утруждаю.

Жак. С гоньбой или без гоньбы, а есть-то каждый день надо. Лучше бы они работали и ели досыта. У меня вот сердце разрывается глядеть на них, потому как я люблю лошадок. Право, я как будто вместе с ними мучаюсь от голодовки. Я сам недоедаю, им свой хлеб отдаю. Кто не жалеет бедную скотинку, у того, значит, сердце корой обросло и очерствело!

Гарпагон. Не велик труд — карету довезти до ярмарки.

Жак. Нет уж, сударь, у меня не хватит духу их запрячь, и рука не поднимется кнутом их погонять. Да где же им тянуть карету! Они и собственные ноги еле волокут.

Валер (Гарпагону). Не тревожьтесь, сударь, я попрошу соседа Пикара сесть на козлы, и он же к вечеру поможет нам сготовить ужин.

Жак. Пусть уж лучше от его руки лошади сдохнут, чем от моей.

Валер. Жак, не умничай!

Жак. Управитель, не подлизывайся!

Гарпагон. Эй, тише!

Жак. Сударь, я терпеть не могу льстецов и подхалимов. Я-то вижу, куда он гнет, зачем он учитывает, сколько вышло хлеба и вина, дров, соли и свечей, — все для того, чтобы к вам подмазаться. Он меня просто бесит! Досадно, сударь, всякий день слушать, что люди-то про вас толкуют. Хоть мне и плохо у вас живется, а все-таки я к вам привязан: после лошадей вы у меня в сердце на первом месте.

Гарпагон. А что же про меня толкуют? Нельзя ли узнать?

Жак. Можно, сударь. Да, боюсь, рассердитесь.

Гарпагон. Ну вот еще! Не стану я сердиться.

Жак. Нет уж, знаю, что рассердитесь.

Гарпагон. Нисколько. Сделай милость, расскажи, я буду доволен. Мне любопытно знать, как про меня судачат.

Жак. Ну, коли вам желательно узнать, скажу по правде: все вас на смех поднимают, потешаются, всяк норовит щипнуть или стегнуть покрепче. Самая у всех любимая забава — сплетать быль с небылицами про вашу скупость. Один придумал, будто по вашему заказу для вас отпечатали особый календарь, и в нем число больших постов и постных дней указано вдвойне, чтобы ваши домочадцы поменьше ели, по хозяйскому указу. Другой присочинил, что в Новый год или когда наши слуги от вас уходят, вы нарочно заводите ссору, чтобы придраться и никаких подарков им не дарить. Третий говорит, что вы на соседнюю кошку в суд подали за то, что кошка-блудня утащила у вас из кладовой объедки со стола. А четвертый всем твердит, что как-то ночью вы забрались в конюшню, хотели своровать овес у своих собственных лошадок. А кучер, — тот, что до меня служил, — вас впотьмах не узнал и отдубасил палкой, а вы от стыда смолчали. И если уж на то пошло, напрямик скажу: мне на люди стыдно показаться — везде-то вас срамят, ругательски ругают. Вы стали посмешищем. Такие басни про вас рассказывают — слушать тошно. А как честят-то вас — скаред, жмот, сквалыга, жадина и лихоимец!

Гарпагон (бьет Жака). Ах ты осел, болван, наглец и плут!

Жак. Ну, вот. Ведь я же говорил, а вы и верить не хотели. Я же говорил, что правда вам придется не по вкусу.

Гарпагон. Разговаривать сначала научись!

Явление VI

Валер, Жак.

Валер (смеясь). Видишь, Жак, за откровенность плохо платят!

Жак. Эй ты, втируша! Нечего нос задирать. Не суйся не в свои дела. Погоди чужой беде смеяться. Сам получишь таску, тогда и смейся.

Валер. Дядюшка Жак, пожалуйста, не гневайся!

Жак (в сторону). Ага, посбавил спеси! Наберусь храбрости и, если он такой дурак, что струсит, хорошенько намну ему бока. (Громко.) Эй, послушай, пересмешник, со мной шутки плохи! Я над собою не позволю смеяться. Лучше не дразни, а не то поиному засмеешься. (Угрожающе наступает на Валера, тот пятится от него.)

Валер. Ну, ну, потише!

Жак. Это еще что? «Потише»? Я вот покажу тебе!

Валер. Осторожней.

Жак. Нахал ты этакий!

Валер. Господин Жак!

Жак. Не умаслишь! Господин Жак тебе ни капельки не верит. Вот возьму палку да начну тебя охаживать!

Валер. Что? Палку? (В свою очередь наступает на Жака.)

Жак (пятится от него). Да я ничего!..

Валер. Ах ты хвастун! Да я тебя сам могу палкой вздуть.

Жак. Верю, верю!

Валер. Поваришка несчастный!

Жак. Простите, сударь.

Валер. Ну? Где твоя палка?

Жак. Я пошутил.

Валер. Я до этих шуток не охотник. (Бьет Жака палкой.) будешь теперь знать, как со мной шутить! (Уходит.)

Жак (один). Вот и говори тут правду! Ну ее ко всем чертям! Невыгодное дело. Теперь зарекусь и больше ни слова правды не скажу. Хозяин отколотит — еще куда ни шло. А уж управитель!.. Погоди, я тебе отплачу!

Явление VII

Мариана, Фрозина, Жак.

Фрозина. Жак, дома хозяин, не знаешь?

Жак. Ох, знаю, очень даже знаю. Дома.

Фрозина. Ступай, друг, доложи о нас.

Явление VIII

Мариана, Фрозина.

Мариана. Ах, Фрозина, я в смятении! Не знаю, что со мною! Право, я так боюсь этого свиданья!

Фрозина. Да почему? Чего вы всполошились?

Мариана. Ах, не спрашивай! Ужели ты не можешь понять, как страшно человеку увидеть орудие пытки, на которую его хотят обречь?

Фрозина. Да чего уж тут, понимаю. Мало вам приятного от пытки с Гарпагоном. Пожалуй, терпеть ее с белокурым юнцом, о котором вы говорили, вам больше по душе.

Мариана. Да, Фрозина, не стану отпираться, — он у нас бывал и, признаюсь, почтительным, любезным обращением понравился мне.

Фрозина. А кто же он такой? Вы знаете?

Мариана. Нет, ничего о нем не знаю. Знаю только, что он так мил и так хорош, что его нельзя не полюбить. И если б я могла выбирать по сердцу, я бы выбрала только его. Вот потомуто мне и кажется жестокой пыткой жизнь с другим супругом, которому меня хотят отдать.

Фрозина. Ах ты господи! Белокурые юнцы всегда любезны девушкам и все умеют сладко петь. Только вот беда: в кошельке-то у них пусто. Старый да богатый муж будет повыгоднее. Конечно, не очень сладко в супружестве со стариком, да ведь терпеть недолго. Помрет — и ты на воле, бери сердечного дружка в мужья, а уж он за все вознаградит.

Мариана. Ах, боже мой, Фрозина! Как же это! Ждать и желать чьей-нибудь кончины, чтобы стать счастливой! А еще смерть возьмет да и обманет!

Фрозина. Полно! Вы идете замуж только с тем условием, чтобы старик поскорее оставил вас молодой вдовой. Так и надо записать в брачном договоре. Если не помрет через три месяца, это с его стороны просто нахальство будет! Ага, вот он сам идет сюда.

Мариана. Ах, Фрозина, какой урод!

Явление IX

Гарпагон, Мариана, Фрозина.

Гарпагон (делает реверанс Мариане). Красавица моя, не обессудьте, что я принимаю вас в очках. Я знаю, ваша прелесть в глаза так и бросается. Чтобы разглядеть ее, очков совсем не надобно, но ведь на звезды смотрят в стекла, а я с уверенностью заявляю: вы воистину — звезда! Очаровательная звездочка, прекраснейшая среди звезд, царица в звездном царстве! Фрозина, что же она молчит? Ни слова в ответ, и, сдается мне, совсем даже не рада свиданию со мной?

Фрозина. Оробела и еще не оправилась. К тому же не забывайте: девичья-то стыдливость не дает сразу признаться в своих чувствах.

Гарпагон. Ты права. (Мариане.) Душенька, красавица, а вот моя дочь, позвольте вам представить.

Явление X

Гарпагон, Элиза, Мариана, Фрозина.

Мариана (Элизе). Сударыня, прошу вас, извините, что я с запозданием нанесла вам визит.

Элиза. Ах, что вы! Я первая должна была прийти к вам познакомиться.

Гарпагон (Мариане). Видите, какая длинная выросла, да толку мало. Дурная трава вверх тянется.

Мариана (Фрозине тихо). Какой противный!

Гарпагон (Фрозине тихо). Что моя красавица сказала?

Фрозина. Какой он милый! — говорит.

Гарпагон. Весьма польщен, весьма польщен, очаровательная крошка.

Мариана (в сторону). Мерзостный урод!

Гарпагон. Премного благодарен за такое мнение.

Мариана (в сторону). Это невыносимо!

Явление XI

Гарпагон, Мариана, Элиза, Клеант, Валер, Фрозина, Брендавуан.

Гарпагон. А вот мой сын явился вас приветствовать.

Мариана (Фрозине тихо). Ах, Фрозина! Какая встреча! Это он! Тот, о котором я тебе говорила.

Фрозина (Мариане). Ну и чудеса! Вот приключение!

Гарпагон. Вы, я вижу, удивлены, что у меня такие великовозрастные дети. Не беспокойтесь, скоро я от них обоих отделаюсь.

Клеант (Мариане). Сударыня, признаться, я не ожидал увидеть здесь такую гостью. Отец меня немало удивил, когда сказал сегодня о своем намерении…

Мариана. И меня ошеломила эта встреча. Не менее, чем вас. Я ее не ожидала.

Клеант. По правде говоря, батюшка сделал превосходный выбор. Видеть вас — и честь и удовольствие. Но все же я не стану уверять вас, что радуюсь намерению отца. Я совсем не желаю называть вас своей мачехой, и, признаюсь, мне очень трудно принести вам поздравления. Быть может, мои слова кому-нибудь покажутся грубостью, но я убежден, что вы их поймете, как должно. Вы, конечно, представляете себе, как этот брак мне ненавистен. Зная, кто я такой, вы догадаетесь, как он оскорбляет мои чувства. Словом, с дозволения батюшки, я скажу, что, будь моя воля, никогда бы этого не случилось.

Гарпагон. Вот это называется поздравил! Отличился! Заслуживаешь хорошей отповеди!

Мариана. А я в ответ скажу, что мы с вами сравнялись в чувствах. Если вам, сударь, ненавистно именовать меня мачехой, поверьте, мне не менее противно называть вас своим пасынком. Пожалуйста, не думайте, что я сама решила причинить вам огорчение. Мне очень грустно быть виновницей вашего несчастья. Если бы не родительская власть, которой я обязана повиноваться, даю вам слово, никогда бы я не- согласилась на этот брак, не стала бы вас печалить.

Гарпагон. Так ему и надо! На глупые речи — глупый ответ! Прошу у вас, красавица, прощенья за дерзость моего сына. Мальчишка! Пустомеля! Сам не знает, что говорит.

Мариана. Нет, право, я нисколько не в обиде. Напротив, ваш сын доставил мне приятность правдивым изъяснением своих чувств. Я рада его откровенности, и если б он сказал иное, я бы меньше питала к нему уважения.

Гарпагон. Вы хотите по доброте сердечной смягчить его вину. Со временем он образумится, вот увидите, и чувства у него изменятся.

Клеант. Нет, батюшка, в этом я не способен измениться. Настоятельно прошу вас, сударыня, поверить мне.

Гарпагон. Да что же это такое! Совсем с ума сошел.

Клеант. Вы хотите, чтобы я сердцу своему изменил?

Гарпагон. Опять? Не угодно ли разговор переменить?

Клеант. Отлично. Если вы желаете, чтобы я повел иные речи, разрешите мне, сударыня, говорить от имени отца, и я тогда скажу, что в жизни еще не встречал столь прелестной особы, как вы. Я считаю великой честью понравиться вам, а стать вашим супругом — удел столь славный и блаженный, что я бы не променял его на монарший трон. Да, сударыня, счастье обладать вами в моих глазах дороже всех сокровищ мира, только к нему я и стремлюсь. Нет ничего на свете, чего бы я не совершил ради столь драгоценной победы, нет препятствий, которых я…

Гарпагон. Ну, довольно. Занесся!

Клеант. Я за вас произношу приветственную речь.

Гарпагон. У меня, слава богу, у самого есть язык, мне такой доверенный совсем не надобен. Эй, слуги, кресла!

Фрозина. Нет, лучше мы сейчас поедем на ярмарку и пораньше к вам вернемся. Вот тогда и объясняйтесь вволю.

Гарпагон (Брендавуану). Заложить карету.

Явление XII

Гарпагон, Мариана, Элиза, Клеант, Валер, Фрозина.

Гарпагон (Мариане). Извините, душенька, в суете я позабыл угостить вас чем-нибудь перед прогулкой.

Клеант. Не тревожьтесь, батюшка, я уже распорядился. Сейчас нам принесут мандаринов, апельсинов, варенья. Я послал в лавку.

Гарпагон (Валеру, тихо). Валер!

Валер (Гарпагону). Он с ума сошел!

Клеант. Мало, батюшка? Конечно, мало. Но, надеюсь, наша гостья извинит нас.

Мариана. Напрасно вы беспокоились.

Клеант. Сударыня, взгляните, как у батюшки в перстне сверкает брильянт. Вам нравится?

Мариана. Да, в самом деле, дивная игра!

Клеант (снимает перстень с руки Гарпагона и подает его Мариане). А вы поближе рассмотрите.

Мариана. Прекрасный брильянт! Так и горит огнями. (Хочет возвратить Гарпагону перстень.)

Клеант (загораживает ей дорогу). Ну уж нет, сударыня, оставьте его себе. Прелестной ручке он больше подходит. Отец решил подарить его вам.

Гарпагон. Я?

Клеант. Не правда ли, батюшка, вам очень хочется преподнести этот перстень в залог любви?

Гарпагон (сыну, тихо). Что ты мелешь?

Клеант (Мариане). Да что я у него спрашиваю! Смотрите, он сам показывает знаками, чтобы я уговорил вас.

Мариана. Нет, нет, не надо!

Клеант. Помилуйте, отец не возьмет подарок обратно.

Гарпагон (в сторону). Я в бешенстве.

Мариана. Это неудобно…

Клеант (не дает Мариане вернуть перстень). Ну, пожалуйста, возьмите. Батюшка обидится.

Мариана. Право, неудобно…

Клеант. Ничуть.

Гарпагон (в сторону). Вот дьявол!

Клеант. Видите, он сердится.

Гарпагон (сыну, тихо). Ах, негодяй!

Клеант (Мариане). Смотрите, он в отчаянии.

Гарпагон (сыну, тихо, грозя ему кулаком). Ну, погоди, мучитель!

Клеант. Батюшка, я, ей-богу, не виноват. Я так упрашиваю, а она упрямится.

Гарпагон (тихо сыну, грозя ему). Повесить тебя мало!

Клеант. Ну вот, сударыня! Отец на меня разгневался, а виноваты вы!

Гарпагон (тихо сыну, с тем же угрожающим жестом). Мошенник!

Клеант. Сударыня, он захворает! Умоляю, не противьтесь!

Фрозина. Да будет вам чваниться! Возьмите уж перстень, коли вас так просят.

Мариана (Гарпагону). Ну хорошо, я приму, но только для того, чтобы вы не обижались. Я возьму не насовсем и скоро отдам обратно.

Явление XIII

Гарпагон, Мариана, Элиза, Клеант, Валер, Фрозина, Брендавуан.

Брендавуан. Сударь, к вам кто-то пришел. Поговорить с вами хочет.

Гарпагон. Я занят, пусть придет в другой раз.

Брендавуан. Он говорит, что принес вам деньги.

Гарпагон (Мариане). Прошу прощенья, я сейчас вернусь.

Явление XIV

Гарпагон, Мариана, Элиза, Клеант, Валер, Фрозина, Ламерлюш.

Ламерлюш (вбегая стремглав, сбивает с ног Гарпагона). Сударь!..

Гарпагон. Ох, смерть моя!

Клеант. Что с вами, батюшка? Вы ушиблись?

Гарпагон. Наверняка злодей подкуплен моими должниками. Денег ему дали, чтобы он сломал мне шею!

Валер (Гарпагону). Не беспокойтесь, все пройдет.

Ламерлюш (Гарпагону). Сударь, простите! Я очень спешил. Думал, дело важное…

Гарпагон. Какое дело? Говори, чудовище!

Ламерлюш. Лошади-то обе расковались.

Гарпагон. Веди сейчас же к кузнецу.

Клеант. А пока их подкуют, я, батюшка, буду хозяином, провожу гостей в сад и велю подать туда угощенье.

Явление XV

Гарпагон, Валер.

Гарпагон. Валер, приглядывай, как бы все не съели! Спаси как можно больше. Что останется, все в лавку отошли обратно.

Валер. Будет сделано. (Уходит).

Гарпагон (один). Ах, дерзкий сын! Ах, разоритель!

Действие четвёртое

Явление I

Клеант, Мариана, Элиза, Фрозина.

Клеант. Войдемте сюда. Здесь нам будет гораздо лучше, — некому подглядывать, подслушивать. Мы поговорим на свободе.

Элиза. Мариана, мне брат признался, что он вас страстно любит. Я-то понимаю, какие горести и муки приносят подобные препятствия. Поверьте, ваши злоключенья внушают мне глубокое участие.

Мариана. Ваше участие для меня — сладостное утешение. Умоляю вас, Элиза, будьте мне всегда великодушным другом, мне легче будет вынести жестокий свой удел!

Фрозина. И какие же вы оба несчастные! Ну что бы вам сказать мне раньше! Зачем таились? Уж я б от вас отвела напасть, уж я бы не допустила…

Клеант. Что поделаешь! Верно, судьба моя такая! Мариана, милая, как же вы решаете?

Мариана. Да разве я могу решать? Все зависит от матушкиной воли. Я только желать могу.

Клеант. Только? И никакой иной поддержки я не найду в вашем сердце? Ужели у вас нет хотя бы простой жалости ко мне? Докажите свою приязнь на деле!

Мариана. Легко вам говорить! А поставьте себя на мое место! Подумайте, что я могу сделать? Решайте сами, я вас послушаюсь. Я вам верю, вы благородный человек и не потребуете ничего такого, чего не дозволяют честь и приличия.

Клеант. Вот как! Вы хотите связать мне руки правилами строгого приличия и благонравия. А что же мне остается делать в этих путах?

Мариана. Но как же мне быть? Даже если б я посмела переступить через запреты, — а их для девушек так много! — то свой дочерний долг я не могу нарушить. Мать, воспитавшую меня с глубокой, нежною любовью, я не стану огорчать. Вы — мужчина, действуйте смелей, приложите все усилия, чтобы добиться от матушки согласия. Разрешаю вам и говорить и делать все, что ЕЫ найдете нужным. А если матушкин ответ будет зависеть от меня, я ей сама скажу, я своих чувств скрывать не буду.

Клеант. Голубушка Фрозина, ты нам поможешь?

Фрозина. Нечего и спрашивать. Всей душой готова помочь. У меня от природы такой нрав. Очень я жалостливая. Сердце у меня, по воле неба, не каменное. Когда у парочки любовь хорошая, честная, я рада услужить. А ну-ка, что бы нам тут сделать?

Клеант. Придумай!

Мариана. Научи!

Элиза. Напутала, теперь распутывай.

Фрозина. Трудно! (Мариане.) Ваша матушка — неглупая женщина; ее, пожалуй, можно убедить, что сын-то, мол, отца не хуже. (Клеанту.) Да вот беда, отец-то — ваш отец!

Клеант. Понятно, мой.

Фрозина. А значит, с досады, что ему отказано, он и не позволит вам на ней жениться. Не даст согласия, и конец! Надо сделать так, чтобы он по доброй воле отступился от Марианы, как-нибудь подстроить, чтобы она ему разонравилась.

Клеант. Верно!

Фрозина. Сама знаю, что верно. А как это сделать? Вот дьявольщина! Какой бы нам подвести подкоп? Погодите, придумала! Подыскать бы этакую женщину, в летах да ловкую, как я, и пусть бы она изобразила перед ним знатную особу. Мы ей живым манером достанем слуг, придумаем ей чудное имя, будто бы она маркиза или виконтесса, — ну, хоть бы из Нижней Бретани. Уж я сумею вашего отца уверить, что она богачка, — сто тысяч экю приданого, не считая собственных домов, — и будто бы она влюбилась без памяти в господина Гарпагона, спит и видит, как бы замуж за него выйти, даже все свое добро согласна за ним записать при заключении брачного договора. Не беспокойтесь, он развесит уши, и я ее сосватаю. Он Мариану любит, ничего не скажешь, но деньги любит немножечко сильнее. А когда мы его одурачим приманкой, ваше дело в шляпе: он даст вам дозволение жениться и пусть себе потом кусает локти, когда решит проверить капиталы своей маркизы.

Клеант. Очень хорошо придумано!

Фрозина. Вот так мы и спроворим. Я вспомнила: есть у меня одна приятельница, как раз для такой забавы подходящая.

Клеант. Фрозина, если выйдет дело, я тебя озолочу. А нам, дорогая Мариана, прежде всего надо уговорить вашу матушку. Всего важнее расстроить задуманный брак. Милая моя, приложите все усилия, ничего не упустите: взывайте к материнской нежности, воспользуйтесь могуществом очарования, которым небо наделило ваш взор и ваши речи, просите, умоляйте, ласкайтесь, растрогайте ее — и я уверен, она уступит.

Мариана. Я все, все сделаю, что можно. Ничего не упущу.

Явление II

Гарпагон, Клеант, Мариана, Элиза, Фрозина.

Гарпагон (никем не замеченный, в сторону). Это еще что! Мой сын целует ручки у будущей мачехи, а будущая мачеха не очень-то противится. Нет ли тут обмана?

Элиза. Батюшка!

Гарпагон. Карету подали. Можно ехать, ежели угодно.

Клеант. Вы, батюшка, не собирались на ярмарку, так я их провожу.

Гарпагон. Оставайся дома, обойдутся и без тебя. Ты мне нужен.

Явление III

Клеант, Гарпагон.

Гарпагон. Послушай, если оставить в стороне, что она твоя будущая мачеха, какого ты о ней мнения?

Клеант. Какого мнения?

Гарпагон. Ну да, как она себя держит, красива ли, стройна, умна?

Клеант. Да что ж сказать…

Гарпагон. А все-таки?

Клеант. Откровенно говоря, я иного ожидал. Манеры у нее самые жеманные, а неуклюжа, неловка, красоты особой нет, да и ума что-то не видно. Вы не подумайте, я не хочу вас разочаровывать: она или другая будет моей мачехой — мне все равно.

Гарпагон. А что ты давеча ей говорил?

Клеант. Я сказал ей несколько любезностей от вашего имени и вам в угоду.

Гарпагон. Так она тебе совсем не нравится?

Клеант. Мне? Ни капельки.

Гарпагон. Жаль! Экая досада! А то мне хорошая мысль пришла. Я прикинул, взвесил, вспомнил про свои годы и думаю: пожалуй, люди осудят — старик, а вздумал жениться на молоденькой. И я было решил бросить эту затею. Но так как я просил ее руки и уже связан словом, то, не будь она тебе противна, я бы уступил ее тебе.

Клеант. Мне?

Гарпагон. Тебе.

Клеант. В жены?

Гарпагон. В жены.

Клеант. Что ж, батюшка. Она мне, правда, не очень-то по вкусу, но ради вас, если вы желаете, я готов на ней жениться.

Гарпагон. Да нет, зачем же мне тебя неволить. Я не такой уж самодур, как ты воображаешь.

Клеант. Да что ж, из уважения к вам я сам себя согласен приневолить.

Гарпагон. Полно! Какой же это выйдет брак? Раз нет сердечной склонности, и счастья не будет.

Клеант. А может быть, когда женюсь, и склонность придет. Говорят, так бывает: стерпится — слюбится.

Гарпагон. Нет, для мужчины это не годится, тут могут быть плачевные последствия, я ни за что на это не пойду. Вот если бы ты чувствовал хоть маленькую склонность к этой девице, ну, тогда бы в добрый час: женись вместо меня! Но коли нету склонности, я останусь при своем намерении и сам женюсь на ней.

Клеант. Ну, раз на то пошло, я не стану больше таиться и открою свое сердце. Скажу всю правду. Я люблю ее и полюбил давно — с тех пор, как в первый раз увидел на прогулке. Хотел просить у вас дозволения жениться на ней, да не посмел, побоялся вашего гнева, когда вы объявили нам свое намерение.

Гарпагон. Ты у нее бывал?

Клеант. Да, батюшка.

Гарпагон. И часто?

Клеант. Довольно часто.

Гарпагон. Как тебя принимали?

Клеант. Радушно. Но они не знали, кто я такой. Поэтому-то Мариана так и растерялась сегодня, когда меня увидела.

Гарпагон. Ты что же, в любви ей объяснился? Просил руки?

Клеант. Конечно. Я и матери уже намекал.

Гарпагон. А как она встретила твои намеки?

Клеант. Благожелательно.

Гарпагон. А дочка? Отвечает тебе взаимностью?

Клеант. Если верить внешним признакам, пожалуй, отвечает, батюшка.

Гарпагон (в сторону). Ага, открылась тайна! Очень рад. Мне только этого и надо было. (Громко.) Ну-с, довольно! Послушай-ка теперь меня, сынок любезный. Изволь немедля выкинуть из головы любовный бред. Моя невеста не про тебя писана! Ты женишься на той, кого я тебе предназначил.

Клеант. Как, батюшка! Вы мной играли? Хорошо же! Если так, запомните: я от своей любви не отрекусь. Мариана будет моей женой, я решусь на любую крайность, но вам ее не уступлю. На вашей стороне согласие матери, а я, быть может, в ком-нибудь другом найду поддержку.

Гарпагон. Ах ты, негодяй! Ты смеешь со мной соперничать?

Клеант. Не я, а вы хотите со мной соперничать. Я первый ее полюбил.

Гарпагон. Я тебе отец. Ты обязан почитать меня, во всем мне уступать.

Клеант. О, только уж не в этом! Перед любовью отец и сын равны. Любовь таких правил не знает.

Гарпагон. Любовь не знает, а вот ты узнаешь. Палкой тебя вразумлю.

Клеант. Никакие угрозы меня не устрашат.

Гарпагон. Эй, лучше отступись!

Клеант. Ни за что на свете!

Гарпагон. Палку! Подайте палку!

Явление IV

Гарпагон, Клеант, Жак.

Жак. Э-э, господа! Что это вы затеяли?

Клеант. Наплевать мне на него!

Жак (Клеанту). Тише, тише, сударь!

Гарпагон. Наглец! Ты смеешь так говорить со мной?

Жак (Гарпагону). Ах, сударь, успокойтесь!

Клеант. Все равно не отступлю.

Жак (Клеанту). На родного отца руку поднимать?

Гарпагон (Жаку). Пусти меня!

Жак (Гарпагону). Что вы! Родного сына бить? Ну, ладно бы — меня…

Гарпагон. Жак, рассуди нас, скажи, прав я или нет?

Жак. Ладно, согласен. (Клеанту.) Отойдите малость.

Гарпагон. Я полюбил одну девушку, хочу на ней жениться, а вот этот негодяй тоже смеет ее любить, тоже домогается ее руки и, вопреки моему приказу, не желает мне уступить дорогу. Это ли не наглость?

Жак. Да уж… нехорошо!

Гарпагон. Разве это не ужасно? Сын вздумал соперничать с отцом! Разве он не обязан из уважения к отцу уступить мне?

Жак. Верно, верно. Дайте-ка я с ним поговорю. А вы вот здесь постойте. (Подходит к Клеанту.)

Клеант. Он тебя избрал судьей? Прекрасно. Я согласен. Ты или другой, мне все равно. Я тебе все расскажу. Рассуди нас.

Жак. Много чести для меня.

Клеант. Я влюблен. Девушка отвечает мне взаимностью, дала мне слово, а батюшка задумал нас погубить, сам хочет на ней жениться!

Жак. Нехорошо, нехорошо!

Клеант. Не стыдно ли ему в такие годы думать о женитьбе! Влюбленность старикам не пристала. Пусть он предоставит это дело людям молодым.

Жак. Верно, верно. Ишь, какой проказник! Дайте-ка я с ним поговорю. (Подходит к Гарпагону.) Ваш сын, ей-богу, не такой уж сумасброд, как вы мне рассказали. Он одумался и говорит: «Я знаю, что должен почитать родителя. Я погорячился, но из отцовской воли не выйду. Как отец прикажет, так и сделаю. Пусть он только будет со мной поласковее да невесту выберет мне хорошую».

Гарпагон. Ага, вот как заговорил! Тогда, Жак, передай ему, что он может на меня надеяться. Я ему дозволю жениться на ком угодно, кроме Марианы.

Жак. Ладно, ладно. (Подходит к Клеанту.) Ваш батюшка не так уж безрассуден, как вы думаете. Он мне сказал, что вы его разгневали своей горячностью. Только за то он на вас и сердится. Но он совсем не хочет вам перечить и сделает по-вашему, лишь бы вы не ярились, а говорили с ним кротко и почтительно, как подобает сыну говорить с отцом.

Клеант. Скажи ему, пожалуйста: пусть отдаст мне Мариану, и тогда я дам клятвенное обещание быть для него покорным сыном и никогда ни в чем не стану ему прекословить.

Жак (Гарпагону). Готово. Он на все согласен.

Гарпагон. Ну, давно бы так!

Жак (Клеанту). Все уладилось. Отец вашим обещанием доволен.

Клеант. Ах, слава богу!

Жак. А теперь поговорите меж собой. Теперь у вас согласье, мир. Ведь у вас и ссора вышла только оттого, что вы друг друга не поняли.

Клеант. Жак, голубчик, век тебе буду благодарен!

Жак. Не за что, сударь.

Гарпагон. Я тобой доволен, Жак. Ты заслужил награду. (Роется в кармане, Жак протягивает руку, но Гарпагон вытаскивает носовой платок.) Ступай и будь уверен, я не забуду твоей услуги.

Жак. Покорнейше благодарим.

Явление V

Гарпагон, Клеант.

Клеант. Простите, батюшка. Я вспылил.

Гарпагон. Ничего.

Клеант. Право, мне очень стыдно.

Гарпагон. Очень рад твоему благоразумию.

Клеант. Вы уже забыли мою вину? Спасибо! Как вы добры!

Гарпагон. Раскаянье детей всегда смягчит родительское сердце.

Клеант. И после всех моих неразумных слов у вас не осталось никакой досады?

Гарпагон. Ты ее изгнал, вступив на путь почтительной покорности.

Клеант. Батюшка, до гроба буду помнить о вашей доброте!

Гарпагон. А я любую твою просьбу исполню.

Клеант. Батюшка, чего же мне теперь просить! Вы отдали мне Мариану, и больше мне ничего не надо!

Гарпагон. Что?

Клеант. Я так вам благодарен! Вы великодушно согласились на мой брак с Марианой, теперь все мои желания исполнены.

Гарпагон. Кто тебе сказал, что я согласился на твой брак с Марианой?

Клеант. Вы, батюшка.

Гарпагон. Я?

Клеант. Конечно, вы.

Гарпагон. Как! Ведь ты же дал мне слово отказаться от нее.

Клеант. Я? Отказаться от нее?

Гарпагон. Да.

Клеант. Ни за что.

Гарпагон. Так ты не отступил?

Клеант. Напротив, приступлю еще сильнее.

Гарпагон. Ты опять за старое, бездельник?

Клеант. За старое по-новому!

Гарпагон. Ну, я проучу тебя!

Клеант. Что хотите делайте.

Гарпагон. Не смей мне на глаза являться.

Клеант. Вот и хорошо.

Гарпагон. Отрекаюсь от тебя!

Клеант. Пожалуйста.

Гарпагон. Ты мне больше не сын!

Клеант. Прекрасно.

Гарпагон. Лишаю тебя наследства!

Клеант. Как угодно.

Гарпагон. Проклинаю тебя!

Клеант. Какие щедрые отцовские дары!

Явление VI

Клеант, Лафлеш.

Лафлеш (вбегает из сада со шкатулкой в руках). Ах, сударь, хорошо, что я вас встретил! Скорей, скорей! Идемте!

Клеант. Что случилось?

Лафлеш. Идемте, говорю. Мы одолели!

Клеант. Как так?

Лафлеш. Вот она — победа! (Показывает шкатулку.)

Клеант. Что с тобой?

Лафлеш. Искал, подстерегал и, наконец, нашел!

Клеант. Да что такое?

Лафлеш. Деньги! У господина Гарпагона кубышку утащил!

Клеант. Как ты это сделал?

Лафлеш. Сейчас узнаете. Бежим отсюда. Слышите, кричит?

Явление VII

Гарпагон кричит еще в саду.

Гарпагон. Воры! Воры! (Вбегает на сцену.) Держите вора! Грабителя! Убийцу! Гром небесный, порази преступника! Все погибло! Убили, зарезали, деньги у меня украли! Кто украл? Куда он делся? Где спрятался? Как его найти? Куда бежать? Или не надо бежать? Не там ли он? Не здесь ли? Кто это? Стой! (Хватает себя за руку.) Отдай мою казну, мерзавец! Ах, да это я сам! В голове мутится. Не знаю, где я, кто я, что делаю. Деньги, деньги мои бедные, голубчики родные, друзья бесценные! Похитили вас у меня! Отняли мою опору, утешение мое, мою отраду! Что мне делать теперь в этом мире? Зачем мне теперь жить? Все кончено! Ох, смерть моя пришла! Умираю, умер, погребен, зарыт в могилу. Ужели никто меня не воскресит? Спасите, верните деньги или хоть откройте, кто украл! А? Что вы говорите? Почудилось, нет никого. Но кто бы ни украл, проклятый выследил так ловко, подстерег и улучил минуту, когда я с негодяем сыном вступил в спор! Пойду! Пойду скорей искать управы! Всех на допрос — служанок, слуг, и дочь, и сына, и меня самого. Что это? Зачем тут народ собрался? Сколько их? На этого взгляну иль на того — всех подозреваю, в каждом вижу вора! О чем-то говорят! Вы о ком речь ведете? Не о том ли, кто меня ограбил, погубил? Что за шум там, наверху? Может быть, там вор? Помилосердствуйте! Если что-нибудь слыхали, знаете о воре, умоляю — не таите, скажите мне. Может быть, он меж вами прячется? Что они так смотрят на меня? И все смеются. А-а, вот вы как! Сообщники! Вместе с ним воровали! Скорее за полицией, за комиссаром, за приставами, судьями! Всех пытать, на виселицу вздернуть! Эй, палача сюда! Всех перевешаю, а если денег не найду, повешусь сам!

Действие пятое

Явление I

Гарпагон, комиссар.

Комиссар. Не суетитесь, не мешайте. Я, слава богу, свое дело знаю. Не первый день им занимаюсь, раскрою кражу. Я воров немало на виселицу отправил — хорошо бы мне столько же накопить мешочков с деньгами, по тысчонке в каждом.

Гарпагон. Все судейские должны в это дело вмешаться. А если не найдут денег, я и суд притяну к ответу.

Комиссар. Надобно все по порядку. Произведем дознание. Сколько, говорите, в шкатулке было?

Гарпагон. Десять тысяч золотых. Считаны и пересчитаны.

Комиссар. Десять тысяч золотых?

Гарпагон. Десять тысяч!

Комиссар. Значительная кража.

Гарпагон. Какою казнью ни казнить за такое злодеянье — все будет мало. А если оно безнаказанным останется, значит у нас не умеют оградить самое священное.

Комиссар. В каких монетах была вышеуказанная сумма?

Гарпагон. В луидорах и в пистолях. Новенькие, полновесные!

Комиссар. Кого подозреваете?

Гарпагон. Всех! Арестуйте весь город, все предместья!

Комиссар. Поверьте мне, не надо никого пугать. Осторожно, потихоньку соберем улики и, когда воров обнаружим, накажем по всей строгости закона, а похищенное отберем.

Явление II

Гарпагон, комиссар, Жак.

Жак (в глубине сиены; говорит, повернувшись к двери, в которую вошел). Я сейчас вернусь. А вы тем временем зарежьте его, подпалите ноги и в кипяток его, а потом под потолком повесьте.

Гарпагон. Кого повесить? Вора?

Жак. Поросеночка молочного. Ваш управитель сейчас прислал, так я хочу этого поросеночка на ужин приготовить по собственному способу.

Гарпагон. Ах, не об этом речь! Иди сюда, тебя тут кой о чем хотят спросить.

Комиссар (Жаку). Не бойтесь, я человек не злой, не обижу вас, и мы столкуемся.

Жак. Вы на ужин к нам?

Комиссар. Друг мой, от хозяина ничего нельзя скрывать.

Жак. Не беспокойтесь, сударь, все свое уменье покажу и постараюсь повкуснее угостить вас.

Гарпагон. Да не в этом дело!

Жак. Если кушанья подам не самый лучший сорт, — виноват будет наш управитель. Он у нас очень уж бережливый, не дал мне развернуться, подрезал крылья.

Гарпагон. Мошенник! Что мне твой ужин? Скажи скорее о деньгах, которые у меня украли.

Жак. У вас деньги украли?

Гарпагон. Да, грабитель! Отдай сейчас же, а не то тебя повесят.

Комиссар (Гарпагону). Ну, зачем стращать? Я вижу по его лицу — он честный малый. Не будем даже в тюрьму его сажать, он и так во всем признается. Да, друг любезный, если скажете всю правду, вам ничего худого не сделают. Напротив, как и подобает, хозяин вас наградит. Сегодня у него украли деньги. Не может быть, чтобы вы ничего не знали об этой краже.

Жак (в сторону). Ну, управитель, теперь держись! Отплачу тебе, хозяйскому любимчику, советчику! Ты меня палкой огрел! А палка-то о двух концах!

Гарпагон. Что ты мямлишь! Говори!

Комиссар. Не троньте его. Он подумает, припомнит и все откроет. Я же вам сказал, он честный малый.

Жак. Сударь, ежели хотите правду знать, так, по-моему, украл ваш милый управитель.

Гарпагон. Валер?

Жак. Он самый.

Гарпагон. Он? А я ему так верил!

Жак. Вот именно. Не иначе, как он.

Гарпагон. А почему же ты на него думаешь?

Жак. Почему?

Гарпагон. Да, почему?

Жак. Да так уж думается.

Комиссар. Постойте, нам надобны улики.

Гарпагон. Ты, что же, видел, как он возле моих денег кружил?

Жак. Вот именно, кружил. А деньги-то где были?

Гарпагон. В саду.

Жак. Вот именно, видел, как он кружил по саду. А деньги-то в чем были?

Гарпагон. В шкатулке.

Жак. Вот именно. Я видел у него шкатулку.

Гарпагон. А какая шкатулка? Опиши. Я сразу узнаю, моя или не моя.

Жак. Какая?

Гарпагон. Да.

Жак. Ну, шкатулка как шкатулка.

Комиссар. А все-таки? Подробнее опишите.

Жак. Большая.

Гарпагон. А моя небольшая.

Жак. Вот именно. Сама-то небольшая, а деньги в ней большие, вот я и говорю.

Комиссар. А какого она цвета?

Жак. Какого цвета?

Комиссар. Да.

Жак. Цвета? Ну, этакого цвета… как он называется-то?

Гарпагон. Ну?

Жак. Красная, что ли?

Гарпагон. Нет, серая.

Жак. Вот именно. Не так чтобы красная, а вроде как серая… бурая.

Гарпагон. Нет ни малейшего сомнения. Наверняка она. Запишите, сударь, запишите его показания. Господи, кому же теперь верить? Ни на кого уж невозможно положиться. Глядишь, и сам себя обокрадешь!

Жак (Гарпагону). Сюда управитель идет! Вы, сударь, ему не говорите, что это я все выдал.

Явление III

Гарпагон, комиссар, Валер, Жак.

Гарпагон. Подойди-ка! Признайся в самом черном злодеянье, в самом мерзком преступлении, какого еще свет не видывал.

Валер. Что вам угодно, сударь?

Гарпагон. Бессовестный! Ты даже не краснеешь, не стыдишься своего преступления!

Валер. О чем вы говорите! Какое преступление?

Гарпагон. Какое преступление? Будто сам не знаешь! Подумайте! Он будто ни сном, ни духом не виноват! Не отпирайся, не поможет! Все раскрыто, все известно! Вот чем ты заплатил мне за приют и ласку! Втерся в мой дом и какую штуку выкинул!

Валер. Сударь, раз вам известно, я не стану отпираться и увиливать.

Жак (в сторону). Ого! И не чаял, да угадал!

Валер. Я сам хотел вам сказать и только ждал благоприятных обстоятельств. Но раз уж все раскрылось, умоляю, не гневайтесь, выслушайте мои оправданья.

Гарпагон. Да что ты можешь привести в свое оправданье! Ты подлый вор!

Валер. Ах, сударь, я не заслужил, чтобы меня так называли! Конечно, вы можете считать себя оскорбленным, но, право, моя вина простительна.

Гарпагон. Простительна? Простить такую западню, такое воровское дело!

Валер. Ради бога, не гневайтесь. Выслушайте, и вы увидите: беда не так уж велика, как вы подозреваете.

Гарпагон. Беда не так уж велика? Да за нее тебя повесить мало! Кровное сокровище из нутра вырвал!

Валер. Ваше сокровище не попадет в плохие руки. Не такого я звания человек, чтоб его погубить. Все еще поправить можно.

Гарпагон. Можно? Так скорей, верни скорее то, что ты похитил. Мне больше ничего не надо.

Валер. Ваша честь нисколько не пострадает, сударь.

Гарпагон. Ах, что там честь! Скажи-ка лучше, что тебя толкнуло на такой поступок?

Валер. Сударь, и вы еще спрашиваете!

Гарпагон. Да, спрашиваю, отвечай!

Валер. Любовь толкнула. Всевластный бог любви.

Гарпагон. Любовь?

Валер. О да!

Гарпагон. Вот так любовь! Ну и любовь! Хороша любовь! Полюбились ему мои луидоры!

Валер. Нет, сударь, вовсе не богатство ваше прельстило меня, не им я был ослеплен. Перед свидетелями заявляю: мне ваших денег не надо, ничего у вас не возьму, оставьте мне только то сокровище, которое я нашел.

Гарпагон. На-ко, выкуси! Иди ты к черту! Так я тебе и оставил! Сокровище он, видите ли, нашел! Украл, а говорит — нашел!

Валер. Вы это называете кражей?

Гарпагон. А что ж, по-твоему? Это ли не кража? Такое сокровище!

Валер. Да, поистине сокровище! Дороже всех ваших богатств! Но вы его не потеряете, если отдадите мне. На коленях молю вас, осчастливьте, подарите мне это милое сокровище, отдайте мне, я буду так его беречь!

Гарпагон. Ишь что выдумал! Ты спятил?

Валер. Мы друг другу дали слово и поклялись не разлучаться.

Гарпагон. Ох, умора! Ох, смехота! Слово дали, поклялись!

Валер. Наш священный обет нерасторжим.

Гарпагон. Я его расторгну, не беспокойся.

Валер. Только смерть может нас разлучить.

Гарпагон. Видать, околдовали тебя мои денежки!

Валер. Я уже сказал вам, сударь, не из корысти я так поступил. У меня в сердце были совсем иные побуждения, меня влекло благородное чувство.

Гарпагон. Слышите? Он еще, пожалуй, скажет, что из христианского милосердия задумал присвоить мое добро. Нет, шалишь, мошенник, погоди, грабитель! Я законы знаю, ты перед судом ответишь!

Валер. Воля ваша, действуйте как вам угодно, я готов снести любую месть. Но прошу вас верить: если тут и есть какой-нибудь проступок, я один в ответе, моя вина, а ваша дочь ни в чем не виновата.

Гарпагон. Ну, еще бы! Было бы очень странно, если б она стала твоей сообщницей. Однако перейдем к делу. Признавайся, где ты ее спрятал.

Валер. Нигде не спрятал. Она дома.

Гарпагон (в сторону). Милая моя шкатулочка! (Громко.) Так ты еще не уволок ее из дома?

Валер. Нет, сударь.

Гарпагон. А скажи, ты не того?.. Нисколечко на нее не посягнул?

Валер. Я? Посягнуть? Такое подозрение — горькая обида и для нее и для меня. Я пылал к ней любовью столь почтительной…

Гарпагон. Пылал любовью? К моей шкатулке?

Валер. Да я бы лучше умер, чем дозволил себе хотя бы помыслы бесчестные! Слишком она разумна и добродетельна, чтобы я дерзнул.

Гарпагон (в сторону). Добродетельна! Шкатулочка моя!

Валер. Я лишь одного хотел: наслаждаться созерцанием ее прелести, и ни одно преступное желание не оскверняло страсть, которую мне внушили ее прекрасные глаза.

Гарпагон (в сторону). Прекрасные глаза моей шкатулки! Подумайте, говорит о ней, как влюбленный о своей возлюбленной.

Валер. Ваша служанка Клод знает всю правду, сударь, и может подтвердить мои слова.

Гарпагон. Что? И моя служанка тут замешана?

Валер. Да, сударь, мы при ней дали друг другу слово. Видя, что у меня честные намерения, она вступилась и убедила вашу дочь дать мне согласие.

Гарпагон (в сторону). Гм… Тюрьмы боится, от страху заговариваться начал. (Валеру.) Слушай, а зачем ты мою дочь сюда припутал?

Валер. Я, сударь, хотел сказать, что лишь с трудом своей любовью победил ее стыдливость.

Гарпагон. Чью стыдливость?

Валер. Вашей дочери. Только вчера она решилась дать согласие, и мы подписали обещание сочетаться браком.

Гарпагон. Обещание сочетаться браком?

Валер. Да, сударь. Она и я, мы оба подписали.

Гарпагон. О господи! Еще одна беда стряслась!

Жак (комиссару). Запишите, сударь, запишите.

Гарпагон. Час от часу не легче! (Комиссару.) Скорее, сударь! По долгу службы составьте протокол, притяните его к суду как вора и обольстителя.

Жак. Как вора и обольстителя.

Валер. Я не заслужил такого обвинения. И когда станет известно, кто я такой…

Явление IV

Гарпагон, Элиза, Мариана, Валер, Фрозина, Жак, комиссар.

Гарпагон. Ах, срамница, ах, недостойная дочь! Не впрок тебе пошли отеческие наставления! Влюбилась в подлого воришку и без моего согласия обручилась с ним! Нет, ошибаетесь! Вы оба поплатитесь! (Элизе.) Запру тебя в монастырь. Там, в крепких стенах, тебя устерегут. (Валеру.) А ты, бесстыжий проходимец, на виселице покачаешься!

Валер. Вы пристрастный судья, не вам меня судить. По крайней мере меня хоть выслушают перед приговором.

Гарпагон. Я ошибся, тебя не повесят, а колесуют заживо.

Элиза (бросается к ногам Гарпагона). Ах, батюшка, сжальтесь, молю вас! Вам дана родительская власть, но не будьте жестоким. Не поддавайтесь первому порыву гнева, подумайте, что вы хотите сделать! Вглядитесь в человека, которого хотите наказать. Он совсем не тот, каким вам представляется. Когда вы узнаете, что, если бы не он, вы давно потеряли бы меня, вам станет более понятно, что я соединила с ним мою судьбу. Да, отец, это он спас меня, когда я тонула в реке, вы ему обязаны жизнью своей дочери, дочери, которая…

Гарпагон. А мне-то что? Лучше бы тебе тогда пойти ко дну, а то теперь вон что этот мошенник натворил!

Элиза. Ради отеческой любви ко мне помилуйте…

Гарпагон. Нет, не помилую, ничего и слушать не хочу. Пусть за все перед судом ответит.

Жак (в сторону). Вот тебе за побои!

Фрозина (в сторону). Ну и дела!

Явление V

Ансельм, Гарпагон, Элиза, Мариана, Фрозина, Валер, комиссар, Жак.

Ансельм (Гарпагону). Что случилось, сударь? Я вижу, вы в таком волненье…

Гарпагон. Ох, господин Ансельм! Перед вами несчастнейший из всех людей! Вы пришли для брачного договора? Какой там договор! Убили, зарезали меня! Деньги украли и честь украли! Поглядите-ка на этого разбойника, на этого мерзавца! Пробрался ко мне в дом, в услуженье поступил. Зачем? Чтобы попрать священнейшее право! Выкрал у меня деньги и вдобавок дочку обольстил!

Валер. Вы бредите! Какие деньги? Я о ваших деньгах никогда и не думал.

Гарпагон. Не угодно ли, они друг другу дали слово пожениться! Господин Ансельм, неужто вы снесете такое оскорбление? Тащите его в суд! Вы должны возбудить преследование! Отомстите наглецу за обиду!

Ансельм. Жениться силою я вовсе не намерен. Если девушка отдала сердце другому, я не смею притязать. Но из участья к вам я готов вмешаться и защищать ваши интересы, как свои собственные.

Гарпагон. Вот комиссар, он свою службу знает. (Указывает на Валера.) Покрепче составьте обвинение, сударь, так распишите, чтобы преступление было для всех очевидно.

Валер. Какое преступление? Кто может счесть преступлением страстную мою любовь и то, что мы с Элизой дали друг другу слово? Напрасно вы думаете, что меня подвергнут казни, а когда узнают, кто я…

Гарпагон. Да уж знаем, знаем. Слыхали эти сказки! Нынче столько расплодилось благородных мошенников да обманщиков; они пользуются безвестностью своего происхождения и нагло прикрываются первым попавшимся славным именем.

Валер. Да будет вам известно, что мне честность не позволит присвоить чужое имя. Весь Неаполь может засвидетельствовать мое происхождение.

Ансельм. Эй, осторожнее! Подумайте о том, что говорите. Как бы вам не попасть впросак! Я знаю весь Неаполь и могу вывести вас на чистую воду.

Валер (гордо надевает шляпу). Мне нечего бояться. И если вам знаком весь Неаполь, вы должны знать дона Томазо д’Альбурчи.

Ансельм. Конечно, знаю. Как же мне его не знать!

Гарпагон. Наплевать мне на ваших донов Томазов, Помазов, Замазов! (Заметив, что горят две свечи, одну задувает).

Ансельм. Постойте, не перебивайте. Послушаем, что он скажет.

Валер. Ведь это мой отец.

Ансельм. Отец?

Валер. Да, отец.

Ансельм. Полно, не шутите! Придумайте басню поумнее. А этой выдумкой вы никого не обманете и себя не спасете.

Валер. Будьте поучтивей, сударь! Я не лгу и то, что говорю, могу доказать.

Ансельм. Вы сын Томазо д’Альбурчи? Вы осмеливаетесь это утверждать?

Валер. Осмеливаюсь. И перед кем угодно скажу, что это правда.

Ансельм. Неслыханная дерзость! Сейчас я вас разоблачу. Знайте же, шестнадцать лет назад, и даже более, человек, о котором вы говорите, погиб в море с женою и детьми, когда бежал из Неаполя во время беспорядков, спасаясь от преследований, как и многие знатные семейства.

Валер. Верно. Но сейчас я вас опровергну. Знайте же, что сын его, семилетний ребенок, вместе со своим дядькой был спасен испанским кораблем, и этот сын спасенный — я, тот самый, кто с вами говорит. Знайте, что капитан-спаситель пожалел несчастного ребенка, взял его к себе и воспитал, как своего родного сына. Лишь только я пришел в возраст, я избрал себе воинское поприще. Вскоре мне стало известно, что мой отец, которого все считали умершим, остался жив. Я отправился его разыскивать и, приехав в этот край, по воле случая встретил здесь прелестную Элизу. С первого мгновенья я был очарован и стал ее рабом. Страстная любовь к Элизе и суровость господина Гарпагона побудили меня проникнуть в этот дом под видом управителя. Я тут остался и послал людей на розыски родителей.

Ансельм. Но, кроме ваших слов, где доказательства, что это правда, а не басня, придуманная вами?

Валер. Это подтвердят и люди и памятные вещи: капитан испанского фрегата, отцовская печатка из рубина, агатовый браслет, который матушка надела мне на руку, и старый Педро, тот самый наш слуга, что спасся вместе со мной во время кораблекрушенья.

Мариана. Ах, теперь я могу поручиться — вы не обманщик! Из ваших слов я вижу ясно: вы — мой брат.

Валер. Как! Вы — моя сестра?

Мариана. Да, ваша сестра. Недаром у меня сердце забилось от волнения, лишь только вы заговорили. Как матушка-то будет счастлива! Сотни раз она мне рассказывала о страданиях нашего семейства. В час крушения корабля небо уберегло нас с нею от гибели, но, сохранив нам жизнь, отняло у нас свободу: корсары подобрали нас в море на обломках судна. Мы провели в рабстве десять лет, и счастливый случай возвратил нам свободу. Мы отправились в Неаполь, но там узнали, что все наше имущество распродано, об отце нам никто ничего не мог сказать. Мы поехали в Геную, там матушка с трудом добилась, чтобы ей вернули жалкие остатки принадлежавшего ей наследства. Спасаясь от варварской несправедливости своих родных, она бежала в этот город и здесь влачит жалкое существование.

Ансельм. О небо! Велико твое могущество! Как не увидеть в этом чуда! Дорогие дети, обнимите своего отца, сольемте вместе слезы великой радости!

Валер. Вы наш отец?

Мариана. А матушка так долго вас оплакивала!

Ансельм. Да, дочь моя, да, сын мой, я дон Томазо д’Альбурчи. По божьей воле, я спасся и сохранил все деньги, которые вез с собой. Шестнадцать лет все считали меня мертвым, а я был в долгих путешествиях. Полагая, что моя семья погибла, я уже хотел искать себе утешения в новом браке с какой-нибудь разумною и кроткою особой. Зная, что в Неаполе жизнь моя не будет в безопасности, я навсегда простился с ним, распродал через надежных людей все свое имущество и поселился здесь под именем Ансельма. Я отринул свое прежнее имя, принесшее мне столько бедствий.

Гарпагон (Ансельму). Так это ваш сын?

Ансельм. Да.

Гарпагон. Я на вас подам в суд! Заплатите мне десять тысяч золотых, которые ваш сын украл у меня.

Ансельм. Он? Украл у вас?

Гарпагон. Украл.

Ансельм. Кто обвинитель?

Гарпагон. Жак.

Валер (Жаку). Это ты сказал?

Жак. Даже и не думал.

Гарпагон. Сказал. У господина комиссара твое показание записано.

Валер. Неужели вы думаете, что я способен на такую низость?

Гарпагон. Способен или неспособен, а денежки мои отдай!

Явление VI

Гарпагон, Ансельм, Элиза, Мариана, Клеант, Валер, Фрозина, комиссар, Жак, Лафлеш.

Клеант. Не тревожьтесь, батюшка, и никого не обвиняйте в своей пропаже. Я о ней все разведал и пришел сказать вам, что если вы дадите согласие на мой союз с Марианой, деньги будут вам возвращены.

Гарпагон. Где они?

Клеант. В надежном месте, не беспокойтесь. И теперь их сохранность зависит от меня. Воля ваша, решайте, что для вас тяжелее — отдать мне Мариану или навсегда лишиться шкатулки.

Гарпагон. А сколько из нее вынули?

Клеант. Ничего не взяли. Вот и скажите, как вы решаете. Мариане матушка предоставила свободу: выбрать вас или меня по своему желанию.

Мариана (Клеанту). Но вы еще не знаете, что этого теперь уже недостаточно. Взгляните, небо возвратило мне (указывая на Валера) и брата (указывая на Ансельма) и отца. Как еще батюшка решит.

Ансельм. Не для того же мы соединились вновь, чтоб я противился заветному желанию моих детей! Мне кажется, господину Гарпагону ясно, что выбор юной девушки скорей падет на сына, чем на отца. Ну, полно, не вынуждайте меня говорить то, что вам было бы неприятно слышать. Соглашайтесь, дадимте вместе дозволение на две свадьбы сразу.

Гарпагон. Сперва покажите шкатулку, а тогда посмотрим.

Клеант. Шкатулка ваша цела и невредима.

Гарпагон. Я приданого дать не могу, денег у меня нету!

Ансельм. Ничего, у меня на всех найдется. Не тревожьтесь.

Гарпагон. А расход на обе свадьбы на себя возьмете?

Ансельм. Возьму, возьму. Довольно с вас?

Гарпагон. Ну, так и быть, согласен. А только чтобы к свадьбам вы мне сшили хороший кафтан,

Ансельм. Сошьем! А теперь идемте, повеселимся в такой счастливый день!

Комиссар. Эй, господа, постойте! Куда вы? А кто же мне заплатит за протокол?

Гарпагон. А на что нам теперь ваши протоколы?

Комиссар. Все равно, за беспокойство заплатите!

Гарпагон (указывая на Жака). Вот кто пускай вам заплатит. Можете его повесить.

Жак. Ох, как мне быть? Правду скажешь — колотят палкой. Солжешь — хотят повесить.

Ансельм. Господин Гарпагон, уж простите его!

Гарпагон. А комиссару заплатите?

Ансельм. Заплачу и комиссару. Скорее, дети, идемте к матушке, порадуем ее.

Гарпагон. А я пойду полюбуюсь на мою милую шкатулку!