Школа жен

Действующие лица

Арнольф, иначе называемый господином де ла Суш.

Агнеса, невинная молодая девушка, воспитанница Арнольфа.

Орас, возлюбленный Агнесы.

Ален, крестьянин, слуга Арнольфа.

Жоржетта, крестьянка, служанка Арнольфа.

Кризальд, друг Арнольфа.

Энрик, зять Кризальда.

Оронт, отец Ораса и близкий друг Арнольфа.

Нотариус.

Действие происходит в Париже.

Действие первое

Явление I

Кризальд, Арнольф.

Кризальд. Итак, вернулись вы и женитесь на ней?

Арнольф. Да. И хотел бы все покончить поскорей.

Кризальд. Мы здесь одни сейчас и можем, без сомненья,
Спокойно взвесить все и все принять решенья.
Я сердце вам открыть по-дружески стремлюсь:
За вашу участь я, поверьте мне, страшусь;
Как дело ни пойдет, при всяком обороте,
Вы легкомысленно себе жену берете.

Арнольф. Конечно, добрый друг! Возможно, что у вас
Немало поводов тревожиться за нас.
По-вашему, рога — супружества примета;
Ваш лоб, я думаю, сам просится на это.

Кризальд. Все дело случая, владеть им не дано;
Заботиться о том и глупо и смешно.
Боюсь другого я: боюсь насмешки едкой,
Которая мужей преследует нередко;
Вы знаете, никто, велик он или мал,
От вашей критики спасения не знал,
И где б вы ни были, вам любы неизменно
Хитросплетения интриги сокровенной.

Арнольф. Пусть так. Но где найду подобный город я,
Где были бы, как здесь, смиренные мужья?
Не правда ли? Они, казалось бы, различны,
Но в жизни ко всему они равно привычны.
Тот денег накопил, жена же в свой черед
Их украшавшим лоб супруга раздает;
Тот поудачливей, но не честней нимало,
Не прочь, чтобы жена подарки принимала
И, ревностью души не омрача своей,
Дань добродетели в них видит, веря ей.
Один отчаянно шумит, но все без толку;
Другой невозмутим, зевает втихомолку
И, лишь гостей в окно успеет разглядеть,
Перчатки, шляпу, плащ торопится надеть;
Та, баба ловкая, супругу без опаски
Про волокит своих рассказывает сказки,
А олух, торжество свое вообразя,
Еще жалеет тех, кого жалеть нельзя;
Та, чтобы оправдать расход необычайный,
Выдумывает вздор про выигрыш случайный;
Да, но в какой игре, про то она молчит,
Меж тем как муж-болван судьбу благодарит.
Сюжеты славные, в сатиру все годятся,
И наблюдателю возможно ль не смеяться?
И наших дураков…

Кризальд. Но кто смеяться рад,
Того насмешками в отместку не щадят.
Все рады поболтать, для многих наслажденье
О происшествиях ввернуть свои сужденья,
Но сам я, слушая их разговоры, нем,
Восторга никогда не выражу ничем;
Я скромен; и хотя, при случае, наверно
Я б возмутиться мог терпимостью чрезмерной,
Хотя переносить отнюдь не склонен я
Все то, что многие перенесли мужья,
Но в этом никогда не стану признаваться:
Ведь надо, наконец, сатиры опасаться;
И биться об заклад не стал бы я никак,
Что совершу такой, а не такой-то шаг;
А если надо лбом моим, по воле рока,
Беда бесславная стряслась бы вдруг жестоко.
Предвидеть следствия могу наверняка:
Раздастся, может быть, смешок исподтишка,
А может быть, и то мне счастье подоспеет:
Какой-нибудь добряк меня же пожалеет;
Но с вами, куманек, совсем иная стать:
Вы собираетесь чертовски рисковать;
Вы столько раз мужей несчастных укоряли
И едкий язычок над ними изощряли,
Прослыли до того страшилищем для всех,
Что, чуть оступитесь, поднимут вас на смех;
И стоит повод вам ничтожнейший доставить,
Вас будут рады все на всех углах бесславить,
И…

Арнольф. Боже мой, к чему вы мучитесь, сосед?
Не проведут меня плутовки эти, нет!
Я хитростей знаток, как ни были бы тонки;
Известно, как рога сажают нам бабенки,
А чтобы в дураках не оказаться вдруг,
Заблаговременно я все расчел, мой друг.
И та, на ком женюсь, невинность без укора,
Мой обеспечит лоб от всякого позора.

Кризальд. Но глупая жена, не правда ли, сама…

Арнольф. Кто глупую берет, тот не лишен ума.
Охотно верю я в ум вашей половины,
Но я смышленых жен боюсь не без причины,
И многим дорого обходится жена,
Которая умом большим одарена.
Я тяготился бы женой из тех, ученых,
Которая блистать старалась бы в салонах,
Писала б вороха и прозы и стихов,
И принимала бы вельмож и остряков,
Меж тем как я, супруг подобного созданья,
Томился б, как святой, лишенный почитанья.
Нет, нет, высокий ум совсем не так хорош,
И сочинительниц не ставлю я ни в грош!
Пускай моя жена в тех тонкостях хромает,
Искусство рифмовать пускай не понимает;
Игра в _корзиночку_ затеется ль когда
И обратятся к ней с вопросом: «Что сюда?» —
Пусть скажет «пирожок» или иное слово
И прослывет пускай простушкой бестолковой;
Жену не многому мне надо обучить:
Всегда любить меня, молиться, прясть и шить.

Кризальд. По-вашему, жена тем лучше, чем глупее?

Арнольф. Да, и дурнушка мне и глупая милее,
Чем та, что чересчур красива и умна.

Кризальд. Но ум и красота…

Арнольф. Была бы лишь честна!

Кризальд. Но как вы можете, скажите, поручиться,
Что дура честностью сумеет отличиться?
Не говоря о том, что скуки не избыть —
Бок о бок с дурою век целый проводить,
Но я не разделю и ваше убежденье,
Чтоб этим вы свой лоб спасли от украшенья.
Порой и умница умеет обмануть,
Но нужно, чтоб она избрала этот путь;
А глупая жена изменит, не желая,
Без дальних хитростей, вины не понимая.

Арнольф. На этот довод ваш, хотя б я промолчал,
Уже Пантагрюэль Панургу отвечал:
К союзу с умницей внушайте мне влеченье,
До самой троицы твердите поученья,
Но изумитесь вы, увидя, наконец,
Что убедить меня не в силах и мудрец.

Кризальд. Что ж, я молчу.

Арнольф. Своя у каждого метода.
И в этом, как во всем, мне безразлична мода.
Довольно я богат, чтобы моя жена
Мне одному была во всем подчинена,
Чтобы ни в знатности породы, ни в именье
Нельзя ей было взять над мужем предпочтенье.
Она и девочкой была других скромней.
Я с детских лет ее дышу любовью к ней.
Узнав, что с матерью им нечем пропитаться,
Я воспитанием ее решил заняться;
Крестьянка добрая словам моим вняла
И снять обузу с плеч радехонька была.
В одном монастыре, укромном и спокойном,
Я воспитал ее, как полагал пристойным,
Следил, намеренье преследуя свое,
Чтоб в полной простоте растили мне ее, —
И, слава небесам, добился я успеха:
В ее невинности мне лучшая утеха;
Благодарю судьбу, что вижу, наконец,
По вкусу моему супруги образец.
Я взял ее к себе, но дом мой, как известно,
Открыт для всякого, и от гостей в нем тесно;
Я все опасности тотчас сообразил
И в домике ее отдельном поселил;
А чтобы простоты не исказить природной,
Я окружил ее людьми натуры сходной.
Вы скажете: «К чему вся эта речь моя?»
Чтоб вы увидели, как осторожен я.
Я дружбу верную вам доказать желаю:
Вас с ней отужинать сегодня приглашаю;
Хочу, чтоб вы, ее немного испытав,
Решили, в выборе я прав или не прав.

Кризальд. Охотно.

Арнольф. Вынести легко вам впечатленье
О свойствах этого невинного творенья.

Кризальд. О, что до этого, я верю вам вполне;
Вы столько…

Арнольф. Многое еще известно мне.
На простоту ее с восторгом я взираю,
Зато и со смеху частенько помираю.
Однажды (верьте мне, я очень вас прошу!)
В надежде, что ее сомненья разрешу,
Она, исполнена невиннейшего духа,
Спросила: точно ли детей родят из уха?

Кризальд. Я очень рад за вас, сеньор Арнольф…

Арнольф. Опять!
Иль именем другим не можете назвать?

Кризальд. Ах, это — с языка само собой сорвется!
Ла Сушем вас назвать никак не удается.
На черта вам сдалась, я не могу понять,
Причуда — в сорок лет фамилию менять?
Имение Ла Суш пошло от пня гнилого.
Ужель украсит вас столь низменное слово?

Арнольф. Предать имение известности я рад,
Да и звучит Ла Суш приятней во сто крат.

Кризальд. От имени отцов вы отреклись напрасно
И взяли новое, пленясь мечтой неясной.
Подобным зудом кто теперь не одержим?
Задеть вас не хочу сравнением своим,
Но мне припомнился крестьянин Пьер Верзила!
Когда его судьба усадьбой наградила,
Канавой грязною он окопал свой двор
И называться стал де Л’Илем с этих пор.

Арнольф. Нельзя ли обойтись вам без таких сравнений?
А я зовусь Ла Суш — без дальних рассуждений;
Мне имя подошло, мне мил и самый звук,
И кто меня зовет иначе — мне не друг.

Кризальд. Но вряд ли большинство так просто подчинится,
В письме по-старому к вам каждый обратится.

Арнольф. Я не взыщу с того, кто не был извещен,
Но вы…

Кризальд. Пусть будет так: я вами убежден;
Согласья доброго мы с вами не нарушим,
Я приучу язык вас называть Ла Сушем.

Арнольф. Прощайте. Я теперь хочу зайти в свой дом
О возвращении уведомить своем.

Кризальд (уходя, в сторону). Рехнулся он совсем; теперь мне это ясно.

Арнольф (один). В нем много странностей, задеть его опасно.
Как удивительно: все рвением горят,
За мнение свое бороться каждый рад!
(Стучит в дверь.)
Эй, эй!

Явление II

Ален, Жоржетта, Арнольф.

Ален. Кто там стучит?

Арнольф. Откройте.
(В сторону.)
Я у цели.
Соскучиться они за десять дней успели.

Ален. Да кто там?

Арнольф. Это я.

Ален. Жоржетта!

Жоржетта. Ну?

Ален. Скорей!

Жоржетта. Сам открывай.

Ален. Нет, ты!

Жоржетта. Я не пойду, ей-ей.

Ален. Я тоже не пойду.

Арнольф. Не правда ли, учтиво?
А мне стоять и ждать? Эй! Открывайте живо!

Жоржетта. Кто тут?

Арнольф. Ваш господин.

Жоржетта. Ален!

Ален. Что?

Жоржетта. Господин.
Открой же!

Ален. Ты открой.

Жоржетта. Да я топлю камин.

Ален. Я за чижом смотрю: не сцапала бы кошка.

Арнольф. Эй! Кто из вас двоих промедлит хоть немножко,
Тот будет без еды сидеть четыре дня.
Эй!

Жоржетта. Вот и побежал: как будто нет меня!

Ален. Да чем же хуже я? Попробуй догадайся!

Жоржетта. Ну, убирайся прочь!

Ален. Сама ты убирайся!

Жоржетта. Я дверь хочу открыть.

Ален. Нет, я открою дверь.

Жоржетта. Ты? Нет!

Ален. Да уж не ты!

Жоржетта. Но и не ты, поверь.

Арнольф. Терпеньем должен я большим вооружиться!

Ален (выходя из дома). Уж я-то, сударь, здесь.

Жоржетта (выходя из дома). Имею честь явиться.
Я здесь.

Ален. Да, если б тут не господин стоял,
Так я б тебя…

Арнольф (получая удар от Алена). О черт!

Ален. Простите.

Арнольф. Вот нахал!

Ален. Но, сударь, и она…

Арнольф. Молчать! Довольно вздору!
Я буду спрашивать, а вы забудьте ссору.
Ну, что же, как, Ален, шли без меня дела?
(Снимает у него с головы шляпу.)

Ален. Мы, сударь…
Сударь, мы…
Создателю хвала,

Арнольф опять снимает у него с головы шляпу.

Мы…

Арнольф в третий раз снимает с него шляпу и бросает ее на землю.

Арнольф. Кто вас научил, о гнусная скотина,
С покрытой головой смотреть на господина?

Ален. Простите, виноват.

Арнольф (Алену). Агнесу мне позвать.

Явление III

Арнольф, Жоржетта.

Арнольф. Пришлось ей без меня немало поскучать?

Жоржетта. Скучать? Ну, нет.

Арнольф. Нет?

Жоржетта. Нет.

Арнольф. Что ж так?

Жоржетта. Даю вам слово!
Не раз казалось ей, что вы вернулись снова:
Пройдет ли мул, осел иль лошадь мимо нас,
Она готова всех была принять за вас.

Явление IV

Агнеса, Ален, Жоржетта, Арнольф.

Арнольф. С работою в руках! Как это мне приятно!
Ну, что ж, Агнеса, вот — вернулся я обратно:
Вы рады этому?

Агнеса. Я рада, сударь, да-с.

Арнольф. Я тоже очень рад опять увидеть вас.
У вас хороший вид: вы, верно, не хворали?

Агнеса. Вот только блохи спать частенько мне мешали.

Арнольф. Ну, скоро кто-то гнать их будет по ночам.

Агнеса. Вот будет хорошо!

Арнольф. Еще бы! Знаю сам.
А что вы шьете?

Агнеса. Шью себе чепец я новый.
Рубашки, колпаки для вас уже готовы.

Арнольф. Отлично! А теперь идите, мой дружок,
И не скучайте: я приду через часок
И много важного скажу вам при свиданье.

Явление V

Арнольф (один). Вы, героини дня, ученые созданья,
От коих нежностей вздымается туман!
Сравнится ль хоть одна поэма иль роман,
Тяжеловесный труд иль мадригал учтивый
С ее наивностью и честной и стыдливой!
Бывает человек нередко ослеплен,
Но честностью всегда…

Явление VI

Орас, Арнольф.

Арнольф. Что вижу? Так ли? Он!
Я ошибаюсь… Нет! Он самый, нет сомненья,
Ор…

Орас. Сеньор Ар…

Арнольф. Орас…

Орас. Арнольф…

Арнольф. Я в восхищенье!
Давно приехали?

Орас. Дней девять.

Арнольф. Долгий срок!

Орас. Я был уже у вас, но вас застать не мог.

Арнольф. Да, я в деревне был.

Орас. Я знаю: две недели.

Арнольф. Как дети-то растут, как годы пролетели!
Ведь любо поглядеть, какой вы молодец;
Ну, а давно ли были вот такой птенец!

Орас. Как видите.

Арнольф. А что родитель ваш почтенный,
Мой добрый друг Оронт, мне милый неизменно?
Чем занят он теперь? Такой же все шутник?
Во всем сочувствовать ему я так привык,
Но пятый год пошел, как мы совсем расстались,
И даже письмами с тех пор не обменялись!

Орас. Что ж, он, сеньор Арнольф, бодрей обоих нас.
Письмо вам от него я передам тотчас.
Но он меня в письме позднейшем извещает,
Что будет сам сюда, зачем — не объясняет.
Не знаете ли, кто из здешних горожан
Сюда на родину из дальних едет стран,
В Америке стяжав немалое именье?

Арнольф. Нет. Как зовут его?

Орас. Энрик.

Арнольф. Прошу прощенья.
Не знаю.

Орас. Мой отец упомянул о нем.
Как будто он со мной уже давно знаком.
Как пишет он, сюда спешат они совместно
Для дела важного, какого — неизвестно.
(Отдает Арнольфу письмо Оронта.)

Арнольф. Конечно, буду я отменно рад ему
И в доме у себя по-дружески приму.
(Прочитав письмо.)
Как чинно пишет он! Как будто мы не дружны!
Все эти тонкости, по-моему, не нужны.
И если б вовсе он меня и не просил,
Я все равно бы вам мой кошелек открыл.

Орас. Поймать вас на слове не откажусь я точно:
Да, мне пистолей сто необходимы срочно.

Арнольф. Меня вы истинно обяжете, дружок;
Я рад, что захватил с собою кошелек.
Возьмите вместе с ним.

Орас. Я должен…

Арнольф. Не мудрите!
Ну, как понравился вам город наш, скажите?

Орас. Здесь много жителей, красивые дома;
Я думаю, что здесь и развлечений тьма.

Арнольф. У каждого своя манера веселиться;
Но кто любезником прослыть не побоится,
Тому пожива здесь окажется всегда.
Все дамы здешние кокетки хоть куда;
Нежны и русые и черные красотки,
Да и мужья у них все, как нарочно, кротки.
Здесь есть, что посмотреть. И, оглядясь кругом,
Здесь потешаюсь я порядочно тайком.
Кого-нибудь и вы, быть может, подцепили?
Уж если случай был, вы вряд ли упустили!
Такие молодцы счастливей богачей,
Вы словно созданы, чтоб делать рогачей.

Орас. Мне истину таить не стоит, без сомненья.
Да, я в любовное ввязался приключенье,
И вам по-дружески готов я дать отчет.

Арнольф (в сторону). Так, так! Послушаем новейший анекдот.
К моим запискам мне вернуться можно снова.

Орас. Но умоляю вас, чтоб никому ни слова…

Арнольф. О!..

Орас. В случаях таких раскрывшийся секрет
Все наши замыслы способен свесть на нет.
Итак, признаться вам готов я откровенно,
Что я красавицей пленился несравненной,
И столь была моя настойчивость сильна,
Что мне взаимностью ответила она.
Хвалиться более мне, право, неприлично,
Но, признаюсь, пошли мои дела отлично.

Арнольф (смеясь). Да с кем же?

Орас (указывая ему на жилище Агнесы). С юною красавицей одной.
Живет она вот здесь, за красною стеной;
Наивна до того, что, право, озадачит,
Затем что опекун ее от света прячет,
Хотя сообразить не мог он одного:
Что блещут прелести ее и без того;
От милого лица какой-то негой веет;
Какое сердце ей противиться посмеет?
Но может быть и то — знакома вам она,
Сия звезда любви, что прелестью полна,
Агнеса…

Арнольф (в сторону). Черт возьми!

Орас. Девицу опекает
Лазус… Ласурс… В уме фамилия мелькает,
Но я запоминать старался не весьма;
Богатым он слывет, недальнего ума,
И, по рассказам, мне забавен показался.
Вы знаете его, быть может?

Арнольф (в сторону). Вот попался!

Орас. Ну, что ж молчите вы?

Арнольф. Да, знаю, как не знать!

Орас. Он сумасшедший?

Арнольф. Э…

Орас. Так что ж? Как вас понять?
«Э», верно, значит «да»? Ревнивец невозможный
И лгун? Я вижу, слух идет о нем неложный.
Но я Агнесою порабощен вполне;
Она — жемчужина, прошу вас, верьте мне,
А можно ли отдать прелестное творенье
Такому дикарю в его распоряженье?
Усилия готов я тратить без числа,
Чтоб на зло извергу она моей была.
И денег попросил у вас я без стесненья,
Чтоб до конца довесть скорее приключенье.
Вы сами знаете, — чиниться нет причин, —
Что золото есть ключ для всех больших пружин,
Что нежный сей металл, ведя к немалым бедам,
В любви, как на войне, содействует победам.
Но вам не по себе, я вижу; отчего?
Не одобряете вы плана моего?

Арнольф. Нет, но…

Орас. Беседою могли вы утомиться
Прощайте. Скоро к вам почту за долг явиться.

Арнольф (думая, что он один). Ведь надо же…

Орас (возвращаясь). Еще прошу вас об одном:
Ни слова никому об умысле моем.

Арнольф (думая, что он один). Что вынес я!

Орас (возвращаясь). Меня особенно тревожит,
Чтоб не узнал отец: он рассердиться может.

Арнольф (думая, что Орас опять возвращается). О!..

Явление VII

Арнольф (один). О! Беседой я нежданной удручен!
Бывал ли кто-нибудь, подобно мне, смущен?
Как опрометчиво и слишком торопливо
Все мне же самому изобразил он живо!
Он в новом имени признать меня не мог,
Но безрассудный гнев его всего зажег.
И все же я с собой не совладал напрасно,
Не уяснил себе всего, что мне опасно.
Он все бы выболтал, не постеснявшись, мне,
И всю интригу их узнал бы я вполне.
Попробую догнать: он здесь неподалеку;
Попробую узнать всей тайны подоплеку.
Предвижу для себя изрядную беду:
Спешу на поиски, не зная, что найду.

Действие второе

Явление I

Арнольф (один). Да, если рассудить, то я жалеть не буду,
Что сбился я с пути, ища его повсюду:
Забота сильная, что сердце обняла,
От зоркости его укрыться б не могла;
Ему открылась бы души моей тревога,
А я бы не хотел, чтоб знал он слишком много.
Но я в своих делах помехи не терплю;
Дороги щеголю вовек не уступлю,
Разрушу план его и разузнаю смело,
Как далеко могло зайти меж ними дело.
Здесь, может статься, честь моя оскорблена,
Она в глазах моих — уже моя жена;
Едва оступится — могу стыдом покрыться,
Все, что ни сделает, на мне же отразится.
О, роковой отъезд! Нежданная беда!
(Стучится в свою дверь.)

Явление II

Ален, Жоржетта, Арнольф.

Ален. Ах, сударь, в этот раз…

Арнольф. Идите-ка сюда,
И оба, — ну же, ну, — идите же, идите!

Жоржетта. Ах, леденеет кровь. Вы так меня страшите!

Арнольф. Так вот как помнили о деле вы моем?
Вы предали меня по сговору, вдвоем?

Жоржетта (падая к ногам Арнольфа). Ах, пощадите! Ах, я, сударь, горько каюсь.

Ален (в сторону). Собакой бешеной искусан он, ручаюсь.

Арнольф (в сторону). Уф! Не найду и слов, не легок мой удел;
Мне душно; догола раздеться б я хотел.
(Алену и Жоржетте.)
По вашей милости, о дьявольское племя,
Мужчина здесь бывал…
(Алену, который хочет убежать.)
Бежать теперь не время,
Должны не медля вы…
(Жоржетте.)
Ни с места! Я тотчас
Доведаться хочу… да, от обоих вас…

Ален и Жоржетта поднимаются и опять хотят убежать.

Кто двинется, ей-ей, на месте мертвым ляжет!
Ну, как попал в мой дом молодчик, кто мне скажет?
Эй, живо! разом! вмиг, скорее! Кто впустил?
Не спать! Вы скажете?

Ален и Жоржетта. Ах!

Жоржетта. Право, я без сил.

Ален. Я умер!

Арнольф. Я в поту — мне нужно отдышаться.
Пойти проветриться немного, прогуляться.
Да, мог ли думать я, когда он был дитя,
Зачем он вырастет? Я болен не шутя!
Не попытаться ли, орудуя умело,
Из самых уст ее узнать, как было дело?
Попробуем смирить порыв досады злой.
Ты, сердце, не стучи: покой, покой, покой.
(Алену и Жоржетте.)
Встать! И Агнесе вмиг велеть ко мне спуститься.
Постойте!
(В сторону.)
Если так, она не удивится:
Ее предупредят о ревности моей;
Мне лучше самому отправиться за ней.
Дождитесь здесь меня!

Явление III

Ален, Жоржетта.

Жоржетта. Ах, бог мой! Как ужасно!
Как я боюсь его! С ним час пробыть опасно!
Где сыщется такой дрянной христианин?

Ален. Я говорил тебе: виной тот господин.

Жоржетта. Но, черт его возьми, к чему он так хлопочет?
Зачем он барышню держать под стражей хочет?
От света целого упечь ее в тюрьму,
Где близко подойти нельзя к ней никому?

Ален. Все дело в ревности: она его тревожит.

Жоржетта. Но как же вздор такой его тревожить может?

Ален. Все дело в том, что он… что очень он ревнив.

Жоржетта. Ну да, но отчего? И так несправедлив?

Ален. Затем, что в ревности… вот видишь ли, Жоржетта,
Какая штука здесь: противней нет предмета…
На месте, кто ревнив, никак не усидит.
Всю эту мысль тебе сравненье объяснит,
Для пущей ясности пример хороший нужен:
Скажи, не правда ли, как сядешь ты за ужин,
И станет кто-нибудь твою похлебку есть,
Такую дерзость ты захочешь вряд ли снесть?

Жоржетта. Так, понимаю.

Ален. Здесь такие же причины.
Ведь женщина и есть похлебка для мужчины,
И ежели наш брат сумеет угадать,
Что пальцы думают в нее друзья макать,
Тотчас же злится он и лезть готов из кожи.

Жоржетта. Так, так; да на него не все же ведь похожи.
Как поглядишь кругом, довольны и мужья,
Что завелись у жен красавчики друзья.

Ален. Не всякий же такой влюбленный объедало,
Что хочет все себе.

Жоржетта. В глазах ли замелькало,
Иль он идет назад?

Ален. Глаза не лгут: идет.

Жоржетта. Смотри, как хмурится.

Ален. Да, от больших забот.

Явление IV

Арнольф, Ален, Жоржетта.

Арнольф (в сторону). Сам Август некогда — так говорит преданье —
От грека-мудреца услышал назиданье,
Что, если гнев начнет на сердце накипать,
Полезно азбуку сначала прочитать,
Чтоб желчь умерилась, и улеглась досада,
И чтоб не сделать нам того, чего не надо.
Его урок и я сегодня применил:
Сюда умышленно Агнесу пригласил,
Как будто для того, чтоб только прогуляться;
Чтобы сомненьями мне больше не терзаться,
Ее на разговор искуснее навесть
И, тайну выведав, все разъяснить, как есть.

Явление V

Агнеса, Арнольф, Ален, Жоржетта.

Арнольф (Агнесе). Прошу!
(Алену и Жоржетте.)
Домой!

Явление VI

Арнольф, Агнеса.

Арнольф. Ведь вам гулять не будет скучно?

Агнеса. О нет!

Арнольф. Прекрасный день.

Агнеса. Да!

Арнольф. Все благополучно?

Агнеса. Котенок мой издох.

Арнольф. Конечно, жаль; но что ж?
Всем надо умереть, и мертвых не спасешь.
Здесь не было дождя, пока я не был дома?

Агнеса. Нет.

Арнольф. Вы скучали?

Агнеса. Нет, мне скука не знакома.

Арнольф. Но что ж вы делали все десять дней одна?

Агнеса. Я сшила шесть рубах и колпаки сполна.

Арнольф (после некоторого раздумья). У света, милый друг, есть странностей немало.
Его злословие кого не задевало?
Конечно, это все пустая болтовня,
Что некий здесь бывал мужчина без меня,
Что с ним какие-то вели вы разговоры;
Но не поверил я: все это, верно, вздоры,
И в этом я готов побиться об заклад.

Агнеса. И проиграете: вам правду говорят!

Арнольф. Как — правду? С вами, здесь?

Агнеса. Конечно, что ж такого?
С утра до вечера сидел, даю вам слово.

Арнольф (в сторону). Я откровенности не ожидал такой!
Но это добрый знак, знак простоты большой.
(Громко.)
Однако, помнится, при нашем расставанье
Я строго запретил вам всякие свиданья.

Агнеса. Но этой встречи вы предвидеть не могли,
Клянусь, и вы себя не иначе б вели.

Арнольф. Пусть так. Скажите же мне обо всем пространно.

Агнеса. Вы не поверите, как все случилось странно.
Однажды на балкон присела я с шитьем,
Как вдруг увидела: под ближним деревцом
Красивый господин; он взор мой, видно, встретил,
И тут же вежливым поклоном мне ответил,
И я, невежливой прослыть не захотев,
Ответила ему, почтительно присев.
А после нового учтивого поклона
Вторично отвечать пришлось и мне с балкона;
Затем последовал и третий в тот же час;
Ответила и я не медля в третий раз.
Он ходит взад, вперед; и лишь подходит ближе,
Все кланяется мне, и с каждым разом ниже;
И я — мой взгляд за ним внимательно следил —
Тотчас же кланялась, когда он проходил;
И, если б темнота ночная не настала,
Я б, верно, без конца все то же продолжала.
И не сдалась бы, нет, а то, избави бог,
Невежливей себя меня почесть он мог!

Арнольф. Так, так.

Агнеса. Наутро же, едва я дверь открыла,
Ко мне какая-то старушка приступила,
Шепча: «Дитя мое, пусть бог вас оградит
И вашу красоту надолго сохранит!
Не для того господь вас сотворил прелестной,
Чтоб зла виновником был дар его небесный;
Да, надо вам узнать: вы причинили зло,
Вы в сердце ранили кого-то тяжело».

Арнольф (в сторону). О, чтоб ко всем чертям мерзавка провалилась!

Агнеса. «Я в сердце ранила?» — Я страх как удивилась!
«Да, — говорит она, — вы ранили как раз
Того, кто был вчера недалеко от вас».
«Ума не приложу, — старушке я сказала, —
Уж не с балкона ль что тяжелое упало?»
«Нет, — говорит она, — глаза всему виной;
От взгляда вашего страдает наш больной».
«Как! — изумилась я. — О боже! Зло от глаза!
Откуда же взялась в глазах моих зараза?»
«Да, — говорит, — они всю пагубу таят.
В них есть, дитя мое, вам неизвестный яд.
Бедняжке не шутя опасность угрожает,
И если, — добрая старушка продолжает, —
Откажете ему вы в помощи своей,
То будет он в гробу на этих днях, ей-ей».
«О боже, — говорю, — коль так, и я страдаю,
Но чем ему помочь — никак не угадаю».
«Его, — сказала та, — нетрудно излечить:
Он хочет видеть вас и с вами говорить,
Чтобы от гибели его предохранили
Те самые глаза, что горе причинили».
«Ну, — говорю, — коль так, я помогу всегда;
Он может хоть сейчас прийти ко мне сюда».

Арнольф (в сторону). Ах, ведьма гнусная! разносчица отравы!
За эти происки ты жди в аду расправы!

Агнеса. Так он пришел ко мне, и хворь с него сошла.
Ну, в чем, скажите мне, вина моя была?
И как, по совести, могла я согласиться
Дать умереть ему и не помочь лечиться,
Когда мне жалко всех, кто горе перенес:
Цыпленок ли умрет — и то не скрою слез.

Арнольф (в сторону). В ее невинности сомненья невозможны;
Виною мой отъезд, увы, неосторожный.
Она без помощи оставлена была
В добычу хитрости и всем соблазнам зла.
Повеса же, боюсь, готов на что угодно.
Как знать, не слишком ли он вел себя свободно?

Агнеса. Что с вами? Сердитесь вы на мои слова?
Или, по-вашему, была я не права?

Арнольф. Нет. Но скажите мне о том, что дальше было,
Как вел себя ваш гость, как время проходило.

Агнеса. О, если б знали вы, как счастлив стал он вдруг,
Как с первого же дня прошел его недуг,
Какую мне поднес шкатулку из эбена,
Как деньгами дарил Жоржетту и Алена, —
Вы полюбили бы его не меньше нас.

Арнольф. Но что же делал он, когда бывал у вас?

Агнеса. Он клялся мне в любви, в любви великой силы,
И говорил слова, и все мне были милы,
Так милы, что ни с чем их не могу сравнить.
Бывало, лишь начнет об этом говорить,
Как что-то сладкое щекочет, задевает,
Сама не знаю что, но сердце так и тает.

Арнольф (в сторону). О тягостный вопрос о тайне роковой,
Когда допросчик сам томится в пытке злой!
(Агнесе.)
Но, эти нежные рассказывая сказки,
Не пробовал ли он начать с тобою ласки?

Агнеса. О да! Он у меня охотно руки брал
И их без устали все время целовал.

Арнольф. Ну, а не брал ли он у вас чего другого?
(Заметив, что она смущена.)
Уж!

Агнеса. Он…

Арнольф. Что?

Агнеса. Взял…

Арнольф. Ну-ну?

Агнеса. Мою…

Арнольф. Что ж?

Агнеса. Нет, ни слова!..
Своим рассказом вас я, верно, рассержу…

Арнольф. Нет.

Агнеса. Да.

Арнольф. О боже, нет!

Агнеса. Клянитесь — я скажу!

Арнольф. Ну, так и быть, клянусь.

Агнеса. Он взял… Вам будет больно.

Арнольф. Нет.

Агнеса. Да.

Арнольф. Нет, нет, нет, нет! Черт, право, тайн довольно.
Ну, что он взял у вас?

Агнеса. Он…

Арнольф (в сторону). Как в огне, стою.

Агнеса. Он как-то у меня взял ленточку мою;
То был подарок ваш, но я не отказала.

Арнольф (переводя дух). Оставим ленточку. Скажите мне сначала:
Он руки целовал и больше ничего?

Агнеса. Как? Разве делают и более того?

Арнольф. Да нет… но, может быть, чтоб исцелить недуги,
От вас он требовал еще другой услуги?

Агнеса. Нет. Если б чем-нибудь полезной я была,
Я б отказать ему, конечно, не могла.

Арнольф (в сторону). Ну, слава богу, сух на этот раз я выйду,
А больше, ей-же-ей, не дам себя в обиду.
(Агнесе.)
Да, что невинны вы, я тут же присягну.
Что было — кончено; я вас не упрекну;
Но можно ли словам любезника вверяться?
Он мог вас обмануть, а после насмеяться!

Агнеса. О нет! Он повторял все это столько раз!

Арнольф. Повесы клятвами обманывают вас,
Но знайте: принимать шкатулки благосклонно,
Внимать красавчикам в их трескотне влюбленной
Или позволить им, стесняясь отказать,
То руки целовать, то сердце щекотать, —
Все это смертный грех, караемый сурово.

Агнеса. Грех, говорите вы? Но что же здесь дурного?

Арнольф. Что? Что бы ни было, но приговор гласит,
Что виноватых гнев небесный поразит.

Агнеса. Гнев? Что здесь гневаться? Мне это непонятно.
Все это, право же, так сладко, так приятно,
Я в восхищении от этого всего,
А до сих пор совсем не знала ничего!

Арнольф. Да, в этих нежностях немало наслажденья:
И сладкие слова и ласка в обхожденье;
Но быть должна душа, вкушая их, честна;
Одним замужеством снимается вина.

Агнеса. А для замужней в том уж нет греха, скажите?

Арнольф. Нет.

Агнеса. Так с замужеством моим вы поспешите!

Арнольф. Когда согласны вы, согласен я всегда.
Для брака этого и прибыл я сюда.

Агнеса. Возможно ль это?

Арнольф. Да.

Агнеса. О, как я буду рада!

Арнольф. Не сомневаюсь я: свершить обряд нам надо.

Агнеса. Итак, обоих нас?..

Арнольф. Сомненья бросьте — да.

Агнеса. Как приласкаю вас за это я тогда!

Арнольф. Ну, что до этого, я тоже не отстану.

Агнеса. Не кроется ли здесь насмешки иль обмана?
И вы не шутите?

Арнольф. Слова мои — кремень.

Агнеса. Я буду замужем?

Арнольф. Да.

Агнеса. Скоро?

Арнольф. В сей же день.

Агнеса (смеясь). Как!

Арнольф. Нынче ж вечером; вам этот срок годится?

Агнеса. Да.

Арнольф. Рад вам угодить и буду торопиться.

Агнеса. Как благодарна я, как вы полны забот!
Какое счастье с ним меня отныне ждет!

Арнольф. Как? С кем?

Агнеса. Ну… с тем…

Арнольф. Ах, с тем?.. Ну, нет, дружок,
шалите!
Супруга выбирать вы чересчур спешите.
Нет, вашу участь я совсем не так решу.
А с тем — покончено. Покорно вас прошу
(Достоин смерти он за эти похожденья!),
Вы с ним должны прервать немедленно сношенья,
И, если сунется любезничать теперь,
Вы под носом ему должны захлопнуть дверь,
А если не уйдет — в окошко камень бросьте;
Посмотрим, как потом пожалует он в гости!
Агнеса, слышите? Я спрячусь в уголок
И послежу, как вы запомнили урок.

Агнеса. Он так красив! Ужель…

Арнольф. Подумать! Не согласна!

Агнеса. Не хватит духа, нет!

Арнольф. Вы ноете напрасно.
Ступайте!

Агнеса. Да, но вы…

Арнольф. Довольно обсуждать.
Я вправе требовать и послушанья ждать.

Действие третье

Явление I

Арнольф, Агнеса, Ален, Жоржетта.

Арнольф. Все чудно кончилось, я радуюсь по праву:
Мои приказы вы исполнили на славу,
Красавца хитрого сумели пристыдить.
Что значит юностью умно руководить!
Агнеса, вы спаслись от участи ужасной;
Да, вашей чистоте грозил удел опасный,
И если бы не я, могли вы соскользнуть
На тот погибельный, ведущий к аду путь.
Всех этих щеголей повадка вечно та же:
Кафтаны пышные, и ленты, и плюмажи,
Их кудри, блеск зубов и сладкий звук речей —
За этим всем легко не разглядеть когтей;
Но это дьяволы: отбросят вмиг личину,
Погубят женщину и увлекут в пучину.
Но, повторяю вновь: хотя не без труда,
Вы миновали все засады без стыда.
Сей камень, кинутый рукою вашей смело,
Лишив его надежд на окончанье дела,
Склоняет и меня сильнее поспешить
И брак задуманный не медля совершить.
Но вам, я думаю, полезно для вступленья
Прослушать речь мою и в ней — нравоученье.
(Жоржетте и Алену.)
Сюда подайте стул! И если вы хоть раз…

Жоржетта. Мы будем помнить все, что слышали от вас;
Тот господин всегда нас уверял, положим,
Но…

Ален. С тем покончено, мы в том ручаться можем.
Да и хорош же он: червонцы нам дает,
А веса полного в иных недостает.

Арнольф. Так приготовьте же, какой велел я, ужин.
Затем, как я сказал, контракт нам брачный нужен.
Пусть кто-нибудь из вас пойдет и позовет
Нотариуса мне, что на углу живет.

Явление II

Арнольф, Агнеса.

Арнольф (сидя). Агнеса, в сторону работу отложите
И слушайте меня; головку поверните,
Смотрите вот сюда, пока я речь держу.
Запоминайте все, до слова, что скажу.
Я выбрал в жены вас, — и вы должны стократно
Благословлять удел, для вас благоприятный,
И, помня о своей прошедшей нищете,
Моей неслыханной дивиться доброте.
Не я ли вас лишил ничтожества крестьянки,
Возвел до степени почтенной горожанки
И, ласки вам суля, веду на ложе вас,
Хотя вступить и мог в супружество не раз?
Но счастья я ни с кем доселе не устроил
И этой чести вас впервые удостоил.
Сообразите же, чем быть бы вам пришлось,
Когда б судьбу со мной связать не удалось.
Умейте оценить, как должно, всей душою
Вы состояние, дарованное мною,
И, помня это все, признайте, что вполне
Поступком таковым хвалиться можно мне.
Агнеса, знайте, брак — не шуточное дело.
Суровый долг лежит на женщине всецело.
Для счастья нашего придется вам, мой друг,
И волю обуздать и сократить досуг.
Ваш пол — таков закон — рожден повиноваться;
Нам, с бородой, дана и власть распоряжаться.
Хоть половины две в себе вмещает свет,
Но равных прав у них не может быть и нет,
Одна — верховная, другая — ей покорна,
Во всем послушна той, чье первенство бесспорно.
Солдат, усвоивший обязанность свою,
Конечно, подчинен начальнику в строю,
Слуга — хозяину, отцу — дитя родное,
Иль брату старшему — брат, что моложе вдвое;
Но это все не то почтенье до конца,
Повиновение, сковавшее сердца,
Какого от жены желает неуклонно
Супруг, ее глава и властелин законный.
Лишь только на нее сурово поглядит,
Ей опустить глаза тотчас же надлежит,
А на него смотреть тогда лишь ей пристало,
Когда его лицо улыбкой заблистало.
Не все вы встретите у нынешней жены,
Но вы примерами смущаться не должны.
Кокеткам нет числа: бегите их заразы;
Недаром целый свет поет про их проказы.
Расставлены везде и западни льстецов:
Не слушайте речей кудрявых молодцов.
Я избираю вас женой, а вы поймите, —
Что я вручил вам честь, что вы ее храните,
Что эта честь нежна, кольнет ее пустяк,
Здесь никакой игры не может быть никак,
И что в аду, в котлах, назначено вариться
Тем женам, что, живя, не захотят смириться.
И это не мечты: карается порок!
Всем сердцем вы должны мой воспринять урок.
Кокетства избежав, последовав за мною,
Душа украсится лилейной белизною,
Но, своротив с пути и чести не верна,
Как уголь, в тот же час окажется черна;
Тогда вы станете для всех противней гада
И в день назначенный — прямой добычей ада
На веки вечные отправитесь кипеть, —
Чего не дай вам бог, конечно, претерпеть.
Довольно, кланяйтесь. Как часослов черницы
Читают наизусть, страницу за страницей, —
Пора уметь и вам урок для жен прочесть, —
В кармане у меня и руководство есть,
(Встает.)
Где жен обязанность изложена исправно.
Не знаю автора, но, верно, малый славный.
Вот собеседник вам на каждый день и час.
Теперь читайте вслух — я буду слушать вас.

Агнеса (читает)

ПРАВИЛА СУПРУЖЕСТВА,
или
Обязанности замужней женщины вместе с ее каждодневными
упражнениями

Первое правило

Жене, что по закону, честно
На ложе мужнее идет,
Должно быть хорошо известно, —
Каков бы ни был обиход, —
Что муж, ее беря, лишь для себя берет.

Арнольф. Я после объясню вам этих слов значенье.
Пока читайте сплошь, не прерывая чтенье.

Агнеса (продолжает)

Второе правило

Благоразумная жена
И платье надевать должна,
Какое только муж захочет.
Красива ли жена — оценит муж один,
И что одобрил господин,
Пускай хоть целый свет порочит.

Третье правило

Долой искусство делать глазки,
Долой помады, мази, краски
И сотни разных средств для свежести лица:
Для чести снадобья подобные опасны,
И все старанья быть прекрасной
Мужей не трогают сердца.

Четвертое правило

Повсюду меж людей ей будет честь оградой;
Под шляпкой искры глаз она гасить должна;
Чтоб мужу нравилась жена,
Ей нравиться другим не надо.

Пятое правило

За исключеньем тех, кто отдает визит,
Обычай добрый не велит,
Чтоб были у жены приемы;
Любезность будет лишь вредить,
И гость, с одной женой знакомый,
Не может мужу угодить.

Шестое правило

Не может быть женой приличной
Подарок от мужчины взят.
В наш век — вы знаете отлично —
Ничем без цели не дарят.

Седьмое правило

В убранстве комнаты у женщин не нужны
Бумага и перо, чернильница, чернила,
И старина разумно рассудила:
Муж может написать, что нужно для жены.

Восьмое правило

На беспорядочных свиданьях,
В так называемых собраньях,
Всечасно портится природа жен, увы!
Где созревают заговоры
Против супруга и главы.

Девятое правило

Жена разумная, что честью дорожит,
Игры соблазна избежит,
В ней видя черную заразу:
Игры обманчивый исход
Нередко женщину толкнет
На карту все поставить сразу.

Десятое правило

Поездки за город в возке,
А там привалы на лужке
Запрещены должны быть строго.
Гласит урок разумных душ:
Всегда расплачивался муж,
Когда жена гуляла много.

Одиннадцатое правило

Арнольф. Вы кончите одна, а после как-нибудь
Я этой мудрости вам растолкую суть.
Я вспомнил: надо мне пойти распорядиться,
Так, слова два сказать, и можно воротиться.
Идите, вы должны хранить мою тетрадь;
Придет нотариус — просите подождать.

Агнеса уходит.

Явление III

Арнольф (один). Избрав ее женой, я шаг свершу неложный.
Да, лишь такой душой вертеть по воле можно!
Как самый мягкий воск, она в руке моей,
И я могу придать любую форму ей.
Положим, в эти дни, покуда я скитался,
С ее невинностью едва я не попался,
Но лучше во сто крат, — я в этом убежден, —
Чтоб с этой стороны ловили наших жен.
Есть от подобных бед испытанные средства:
Уроки действуют на чистых сердцем с детства,
И если с верного ее пути сманят,
Два слова тот же час вернут ее назад!
Но жены ловкие — другого рода племя;
От их голов одних зависим мы все время;
Лишь до чего-нибудь дойдут своим умом, —
Учи иль не учи, все будет нипочем.
Им служит острый ум к подрыву наших правил.
И он же столько раз вины в заслугу ставил
Или, чтоб замысел преступный провести,
Хитрейшего из нас пытался провести.
Удары отражать мы трудимся напрасно:
Ученая жена, как сатана, опасна;
Едва ее каприз успеет произнесть
Для чести приговор — уже погибла честь.
Почтенных множество людей над тем же бьется.
И все ж мой сумасброд едва ли посмеется.
Пусть пожинает плод своей же болтовни:
Французы тем грехом страдают искони,
И если где-нибудь их счастье ожидает,
Им сохранять секрет всегда надоедает, —
Так привлекает их тщеславья глупый чад;
Скорей повесятся, но только не смолчат.
Да, женщина должна наущена быть бесом,
Чтоб сердце отдавать таким пустым повесам
И чтоб… Но вот и он… Разумно, не спеша,
Откроем, чем теперь больна его душа.

Явление IV

Орас, Арнольф.

Орас. Я только что от вас; приходится сознаться,
Что в вашем доме нам не суждено встречаться;
Но я еще не раз визит возобновлю…

Арнольф. О боже! Я ни с кем чиниться не люблю,
Пустых учтивостей не выношу обряда;
По мненью моему, их уничтожить надо.
Обычай этот плох; послушные ему,
Две трети времени мы тратим ни к чему.
(Надевает шляпу.)
Давайте попросту. Что ваше приключенье?
Могу ль, сеньор Орас, узнать его теченье?
Мечтами развлечен я, помню, был в тот час,
Но лишь расстались мы, я размышлял о вас.
Я просто восхищен столь быстрым вашим счастьем!
Чем дело кончилось, послушаю с участьем.

Орас. Увы, с тех самых пор, как вам открылся я,
Несчастием любовь омрачена моя.

Арнольф. О, как же это так?

Орас. Какой-то рок злосчастный
Вернул из странствия опекуна прекрасной.

Арнольф. Вот неудача!

Орас. Да, и — что всего грустней —
Ему открыт секрет моих свиданий с ней.

Арнольф. Каким же чертом он узнал о приключенье?

Орас. Не знаю, как узнал, но в этом нет сомненья.
Я навестить хотел в обыкновенный срок
Моей красавицы заветный уголок;
Но, преграждая мне привычную дорогу,
Служанка и слуга забили вдруг тревогу,
И, восклицая: «Прочь!» — они с насмешкой злой
Под самым носом дверь закрыли предо мной.

Арнольф. Под самым носом!

Орас. Да.

Арнольф. Подумать, что творится!

Орас. Я с ними через дверь пытался сговориться;
Но, как ни бился я, заладили одно:
«Хозяин так велел, пускать запрещено».

Арнольф. И не открыли?

Орас. Нет. А у окна явилась
Агнеса в тот же миг; несчастье подтвердилось:
Велела мне уйти; весьма суров был тон,
И камнем брошенным запрет сопровожден.

Арнольф. Как, камнем?

Орас. Камнем, да, порядочного веса,
Которым я, как гость, был угощен Агнесой.

Арнольф. Да это, знаете ль, совсем не пустяки!
И от успеха вы, я вижу, далеки.

Орас. Да, на беду мою приехал он обратно.

Арнольф. Поверьте мне, за вас мне тоже неприятно.

Орас. Он все мне портит.

Арнольф. Так; но это не беда,
И зацепиться вновь удастся вам всегда.

Орас. Да, попытаемся; умно и осторожно
Ревнивца зоркий глаз обманем, в чем возможно.

Арнольф. Ведь это вам легко. А главное, она
Вас любит.

Орас. Спору нет.

Арнольф. Задача решена.

Орас. Я сам надеюсь так.

Арнольф. А с камнем приключенье
Лишь с толку сбило вас напрасно.

Орас. Без сомненья.
Я понял в тот же час, что за стеной сидит
Все тот же опекун и всем руководит.
Но что всего странней, — вам также будет странно, —
Каков был оборот события нежданный.
Свершила смелый шаг красавица моя.
При простоте ее так изумлен был я!
Да, правду говорят: любовь — учитель чудный,
Чем не был никогда — с любовью стать нетрудно;
И стоит выслушать ее немой урок —
Переменяешь нрав, и в самый краткий срок.
Любви природные преграды неизвестны;
Порою действия ее почти чудесны.
Ей щедрого создать возможно из скупца,
Из зверя — кроткого, из труса — храбреца;
Она в ленивого живой огонь вселяет
И остроумием невинность наделяет.
Агнеса — вот пример блистательный для вас.
Вот что сказала мне она в прощальный час:
«Уйдите, кончены отныне посещенья,
Я знаю вас и так, и вот вам подтвержденье».
Тут камень полетел, уже известный вам,
А с камнем падает письмо к моим ногам.
О, как я восхищен, найдя соединенье
Поступков таковых и милых слов значенье!
Удивлены теперь, конечно, оба мы:
Но где, когда любовь не изощрит умы?
Да, если в сердце жар любовный запылает, w
Достигнет сердце вмиг всего, чего желает.
Ну, как вам нравится история письма?
Иль не дивитесь вы сей ловкости ума?
И не смешно ли вам, в какой печальной роли
Вдруг очутился мой ревнивец поневоле?
Скажите!

Арнольф. Да, смешно.

Орас. Посмейтесь же со мной!

Арнольф (принужденно смеется). Теперь, вооружась на пыл любовный мой,
Здесь окопался он и камнями кидает,
Как будто приступа на крепость ожидает.
Я вижу: одолел его такой испуг,
Что на борьбу со мной одушевил он слуг
И даже замыслом воинственным морочит
Ее, кого держать в неведении хочет;
И вот, хотя его нечаянный возврат
Немало создает любви моей преград,
Все это для меня изрядная потеха.
Как говорить о ней без искреннего смеха?
Что ж, не забавна вам история моя?

Арнольф (с принужденным смехом). Как видите, смеюсь, по мере сил, и я.

Орас. Вы — друг мой; вам письмо ее прочту я смело.
Что сердце чувствует, она сказать сумела;
Как речь ее полна особой доброты,
Чистейшей нежности, сердечной простоты,
Как трогателен слог, которым без обмана
Отражена в словах любви невинной рана!

Арнольф (в сторону). Ах, тварь негодная, вот грамотности плод!
Она — всегда я знал — к добру не приведет.

Орас (читает). «Я хочу писать Вам и не знаю, как за это взяться. У меня много разных мыслей, и я хотела бы, чтобы Вы их знали, но не возьму в толк, как Вам их передать, а на слова свои не надеюсь. Я начинаю понимать, что меня до сих пор держали в неведении, и боюсь сделать что-нибудь недолжное, или сказать больше, чем следует. По правде говоря, я не знаю, что Вы со мной сделали, но чувствую, что для меня нож острый — по наущению других сделать что-нибудь Вам неприятное, что мне стоило бы величайшего труда расстаться с Вами и что я была бы счастлива принадлежать Вам. Может быть, и не следует этого говорить, но я не могу удержаться; мне бы хотелось, чтобы все произошло само собой. Меня уверяют, что все молодые люди — обманщики, что не надо их слушать и что все Ваши речи лживы. Но я не допускаю этой мысли, клянусь Вам; Ваши слова меня трогают, и я никак не могу поверить, что это неправда. Будьте со мной откровенны; ведь обмануть меня при моей простоте — это великий грех, и я, наверно, умерла бы тогда от горя».

Арнольф. Ах, сука!

Орас. Что?

Арнольф. Нет, так, закашлялся немного.

Орас. Ну, где встречали вы такую прелесть слога?
Хоть был коварен гнет и власть опекуна,
Не правда ль, здесь душа прекрасная видна!
Не преступленье ли, рукою самовластной,
Стараться отравить родник души прекрасной,
Глушить неведеньем, духовной слепотой
Ум, изумляющий прозрачной чистотой?
Любовь завесы все, конечно, уничтожит.
И если мне звезда счастливая, поможет,
Я, кажется, могу надеяться теперь,
Что этот гад, палач, мерзавец, дикий зверь…

Арнольф. Прощайте.

Орас. Как, уже?

Арнольф. Нельзя мне оставаться.
Есть дело спешное, я должен им заняться.

Орас. Но посоветуйте, — вы и сосед притом, —
Каким бы способом проникнуть в этот дом?
Я не стесняюсь вас, но это и понятно:
Друг другу услужить друзьям всегда приятно.
А я лишь издали туда смотреть могу;
Положим, знаю я служанку и слугу,
Но, как ни пробовал я подойти к ним снова,
Они по-прежнему глядят весьма сурово.
Старушка тут была для этих дел одна,
Сверхчеловечески, поистине, умна;
Ее-то я имел, конечно, на примете,
Но вот четыре дня, как нет ее на свете.
Так не поможете ль? Хоть укажите путь!

Арнольф. Не знаю, без меня найдите как-нибудь.

Орас. Прощайте ж. Видите, я все вам открываю.
(Уходит.)

Явление V

Арнольф (один). Какую муку я при нем переживаю!
Досаду жгучую как тяжело мне скрыть!
Простушка ли могла так ловко поступить!
Свой нрав обманщица передо мной таила!
Иль бесом вселена в нее такая сила?
Проклятое письмо терзает сердце мне:
Предатель овладел ее душой вполне,
Связался крепко с ней, убив мое влиянье.
Вот что мне — острый нож и смертное страданье!
Надежду потеряв, вдвойне страдаю я!
Не меньше, чем любовь, задета честь моя.
Бешусь я, чувствуя: соперник мой опасен;
Бешусь и оттого, что мой надзор напрасен.
За своеволие и наказать легко:
Пускай сама зайдет, как хочет, далеко —
Я буду отомщен, когда себя погубит.
Но кто без горечи теряет то, что любит?
Я философствовал, идя на этот брак,
А в прелести ее влюбился, как дурак!
Ну, что в ней? Сирота, без денег, без защиты;
И вот мои труды и доброта забыты,
А я, обманщицу без памяти любя,
Любовью горестной терзаю сам себя.
Не стыдно ли, глупец! Нет, не стерплю я доле;
Я по щекам хлестать готов себя до боли!
Я лишь на миг войду, лишь только поглядеть,
Сумеет ли собой преступница владеть.
О небо, сохрани мой лоб от злой напасти!
А если суждено мне быть в сей лютой части,
Пошли по крайности мне для подобных дел
Спокойствие души, разумнейших удел.

Действие четвёртое

Явление I

Арнольф (один). Признаться, мне никак на месте не сидится.
От тысячи забот все голова кружится.
Не знаю, где и как порядок навести,
Чтоб волокиту сбить с надежного пути.
Как выдержать мой взгляд обманщица умела!
Она не смущена, свершив дурное дело,
И, право, кажется, умри я перед ней,
Она б не тронулась и гибелью моей.
Чем более она спокойный вид хранила,
Тем больше желчь меня, я чувствовал, томила;
Но и кипучий гнев и пламенный порыв
Удвоить лишь могли моей любви прилив.
Пусть был я зол, сердит, пусть мучился напрасно, —
Ни разу не была она такой прекрасной,
Ни разу взор ее так сердце не пронзал,
Ни разу я ее так страстно не желал;
И вот я чувствую, что, если все пропало,
То вгонит прямо в гроб меня моя опала.
Как! Воспитанием ее руководить,
За нею с нежностью, с заботами следить.
Ей с детства дать и кров, и пищу, и одежду,
Лелеять в ней свою нежнейшую надежду,
С волненьем созерцать ее красы расцвет
И для себя беречь ее тринадцать лет, —
Чтоб сердце отдала она молокососу,
Чтоб он ее украл, едва не из-под носу,
В то время как почти свершен меж нами брак!
Нет, черт возьми вас, нет! Я не такой дурак.
Нет, вы повертитесь! Я потружусь порядком,
Но не оставлю вас в мечтанье вашем сладком
И больше над собой смеяться я не дам.

Явление II

Нотариус, Арнольф.

Нотариус. Ах, вот он! Здравствуйте. Я направляюсь к вам
Для заключения контракта самолично.

Арнольф (не видя его). Как к делу приступить?

Нотариус. По форме, как обычно.

Арнольф (не видя его). Предосторожности должны меня спасти.

Нотариус. Ваш интерес во всем намерен я блюсти.

Арнольф (не видя его). Нужны гарантии, ведь может все случиться.

Нотариус. Всецело на меня должны вы положиться.
А если могут вас сомнения страшить,
Один вам дам совет: с распиской не спешить.

Арнольф (не видя его). А главное, боюсь, чтоб не было огласки:
Болтуньи в городе тотчас наскажут сказки.

Нотариус. Огласка может быть легко устранена,
Где церемония секретно свершена.

Арнольф (не видя его). Но что мне делать с ней и как помочь несчастью?

Нотариус. Узнав приданое, назначим вдовью часть ей,

Арнольф (не видя его). Любовь к ней — вот в чем суть мученья моего.

Нотариус. Так завещание составьте сверх того.

Арнольф (не видя его). Как обращаться с ней мне, не теряя чести?

Нотариус. Хоть причитается, по правилам, невесте
Лишь треть приданого, но это не беда:
Вы при желании прибавите всегда.

Арнольф (не видя его). А если…

Нотариус (в то время, как Арнольф замечает его). Здесь закон толкуется свободно.
Я повторяю вам, вы вправе что угодно
Невесте выделить.

Арнольф. А!

Нотариус. Вправе завещать,
Особую любовь желая доказать.
Есть много способов: условное наследство,
Когда, по смерти жен, вдовцам отходят средства,
А безвозвратные — наследникам жены;
Иль по обычаю, где вы решать вольны;
Иль по дарению — формально самый трудный;
Два вида могут быть: простой и обоюдный.
Вы сомневаетесь? Но я не новичок;
Контрактов формы все я знаю на зубок.
Кто знает лучше? Нет таких во всей округе.
Не прав ли я, что, в брак вступив, начнут супруги
Владеть недвижимым и движимым тотчас,
И нужен новый акт, чтоб закрепить отказ,
Что треть приданого невесты не дробится
Меж мужем и женой?..

Арнольф. Не трудно согласиться:
Вы это знаете; но кто вам возражал?

Нотариус. Вы, — недоверие весь вид ваш выражал;
То плечи вздернете, то усмехнетесь гордо!

Арнольф (в сторону). Чтоб черт его побрал с его собачьей мордой!
(Нотариусу.)
Прощайте, видно, вам не кончить никогда.

Нотариус. Не для контракта ли я приглашен сюда?

Арнольф. Ну да, я вас позвал сюда, но это все не срочно.
За вами я пришлю, когда назначу точно.
(В сторону.)
Ну, что за человек! До черта рассердил!

Нотариус. Он не в своем уме иль лишнего хватил.

Явление III

Ален, Жоржетта, Арнольф, нотариус.

Нотариус. Не вы ль к хозяину меня сегодня звали?

Ален. Да.

Нотариус. Ваше мнение узнаю я едва ли,
Но только от меня сказать прошу я вас,
Что он осел ослом.
(Уходит.)

Жоржетта. Передадим тотчас.

Явление IV

Ален, Жоржетта, Арнольф.

Ален. Нам поручил…

Арнольф. Сюда; я верю в верность вашу;
Друзьями вас назвав, я правды не украшу.

Ален. Нотариус…

Арнольф. Нет, нет! Важнее дело есть.
Мне угрожает враг, моя задета честь.
Стыдом покрылись бы и вы со мною вместе,
Коли б случилось так, что я лишился чести!
Куда покажетесь, презренные, тогда?
Вас каждый заклеймит, сгорите от стыда.
А если мне и вам грозит опасность та же,
То, значит, вы должны все время быть на страже,
Чтоб с этих пор никак любезник наш не мог…

Жоржетта. Мы с вами давеча твердили наш урок.

Арнольф. Не вздумайте его речами обольщаться.

Ален. Ну, вот еще!

Жоржетта. Уж мы сумеем защищаться.

Арнольф. А если ласково начнет: «Ален, мой друг,
Ты можешь мне помочь, спасти от тяжких мук»…

Ален. Дурак!

Арнольф. Так, хорошо.
(Жоржетте.)
«Голубушка Жоржетта,
Ты добрая душа, так докажи мне это».

Жоржетта. Болван!

Арнольф. Так, хорошо.
(Алену.)
«Но в чем моя вина?
Я добродетелен, любовь моя честна!»

Ален. Плут!

Арнольф. Очень хорошо.
(Жоржетте.)
«Погибну я, конечно,
Когда не сжалишься над мукою сердечной».

Жоржетта. Бездельник, олух!

Арнольф. Так, отлично. «Но, друзья,
Ведь даровых услуг просить не стану я;
За службу заплачу я чистою монетой.
На первый раз, Ален, возьми на чай вот это,
Жоржетта, а тебе — на юбку это вот.
Оба протягивают руки и берут деньги.
Но это пустяки, лишь крохи от щедрот,
А вас обременю я просьбой небольшою:
Хочу увидеться я с вашей госпожою».

Жоржетта. Не суйтесь!

Арнольф. Хорошо.

Ален (толкая его). Прочь!

Арнольф. Хорошо!

Жоржетта (толкая его). Не сметь!

Арнольф. Довольно! Хорошо!

Жоржетта. Вот так его огреть?

Ален. Вот так хотите вы, чтобы его встречали?

Арнольф. Все хорошо, но вы напрасно деньги брали.

Жоржетта. А нам и невдомек, что деньги брать не след.

Ален. Угодно приказать? Мы повторим.

Арнольф. Ну, нет,
Довольно; марш домой.

Ален. Мы живо; прикажите.

Арнольф. Нет, говорю я вам, достаточно! Идите.
Я деньги вам дарю. Ступайте; я сейчас,
А вы попомните: мне зоркий нужен глаз.

Ален и Жоржетта уходят.

Явление V

Арнольф (один). Давно я думаю о самом верном средстве —
Нанять лазутчика; есть чеботарь в соседстве.
Попробую его в свой дом переселить
Для глаза верного; а пуще — удалить
Всех продавщиц платков, шиньонщиц, завивальщиц,
Торговок лентами, перчаточниц, вязальщиц,
Весь этот подлый сброд, готовый каждый миг
Служить любовникам для всяческих интриг.
Я тоже видел свет и эти знаю тайны.
Мой малый должен быть хитрец необычайный,
Когда записочка хотя одна дойдет.

Явление VI

Орас, Арнольф.

Орас. На встречи с вами здесь мне истинно везет.
Случиться новости на этот час успели;
Расставшись с вами здесь, я шел без всякой цели,
Но вновь с Агнесою судьба меня свела:
На воздух, на балкон как раз она пришла,
Вмиг подала мне знак, спустилась незаметно
И дверь из сада в дом открыла мне секретно.
Но только в комнате остались мы сам-друг,
Она услышала шагов ревнивца стук;
Осталось ей одно в подобном злоключенье:
Меня запрятать в шкаф на время посещенья.
Тотчас же входит он, не видный мне никак:
Я только слышать мог его тяжелый шаг,
Да вздохи громкие его тоски ревнивой,
Да кулаком о стол удар нетерпеливый;
Щенка с дороги прочь отбрасывал ногой,
Предметы разные швырял перед собой;
Две вазы (ими был камин ее украшен)
Он вдребезги разбил — так гнев его был страшен.
Итак, до этого рогатого козла
Уже история недавняя дошла!
Затем, набегавшись, едва не до упаду,
Кругом по комнате и разрядив досаду,
Ревнивец бедный мой, ни слова не сказав,
Покинул комнату, а я покинул шкаф.
Чтоб люди в комнату опять не заглянули,
Свиданье продолжать мы с нею не рискнули
Из осторожности; но должен в эту ночь
Я к ней тайком войти; она должна помочь;
Я трижды кашляну, и это все устроит:
Услышав мой сигнал, она окно откроет,
А дальше — лестница, Агнеса и любовь
Помогут подступить к твердыне этой вновь.
Как другу лучшему, я вам готов открыться.
Весельем сердца мы всегда хотим делиться,
И сколько б ни был кто из нас вполне счастлив,
Он счастию не рад, его не разделив.
Я знаю, вам близка моей души тревога;
Прощайте; мне теперь обдумать надо много.
(Уходит.)

Явление VII

Арнольф (один). Итак, моей судьбы несчастная звезда
И дух перевести не даст мне никогда?
Как быть? За шагом шаг лукавцы то и дело
Мой бдительный надзор обманывают смело;
Глядишь — и разобьют мой опыт в пух и прах
Простушка юная и юный вертопрах.
Ведь целых двадцать лет философом угрюмым
Об участи мужей я предавался думам
И, видя, как в беду ввергал их мудрый рок,
Из этих случаев я извлекал урок,
Чужие бедствия себе на ус мотая,
И верных средств искал, жениться сам мечтая.
Чтоб не коснулась лба злосчастная судьба,
Чтоб отличаться мог он от любого лба.
И, мне казалось, цель преследуя такую,
Науку хитрости я превзошел людскую;
Но, словно для того, чтоб подтвердить закон,
Что каждый участи подобной обречен, —
Я, многоопытный и многопросвещенный,
И даже в тонкостях, казалось, изощренный,
За двадцать с лишком лет постигнувший давно,
Как не попасть впросак, вести себя умно, —
От остальных мужей стеной отгородился
Лишь для того, чтоб сам в их роли очутился.
Но нет, я не сдаюсь, ты лжешь, проклятый рок!
Еще в моих руках имеется залог;
Пусть сердце отдала красавчику злодею,
Всем остальным зато один лишь я владею;
Для новых нежностей назначили вы час,
Но эта ночь пройдет невесело для вас!
Одна отрада мне в моей судьбе несчастной,
Что я предупрежден о западне опасной,
Что этот сумасброд, мне ставший на пути,
Умел в сопернике наперсника найти.

Явление VIII

Кризальд, Арнольф.

Кризальд. Перед прогулкою поужинать не худо.

Арнольф. Нет, нынче я пощусь.

Кризальд. Забавная причуда!

Арнольф. Прошу простить меня: не оберусь хлопот.

Кризальд. Ну, как с женитьбою? Иль дело не пойдет?

Арнольф. В чужие-то дела мешаться вряд ли стоит.

Кризальд. Ого, как сердится! Но что вас беспокоит?
Признайтесь, куманек: наверно, вашу страсть
Постигла некая внезапная напасть?
По вашему лицу мне это стало ясно.

Арнольф. Что б ни было со мной, хвалюсь я не напрасно
Одним: никто меня с мужьями не сравнит,
Которые терпеть согласны волокит.

Кризальд. Мне удивительно, как можно в ваши лета
Тревогу создавать из этого предмета.
Как будто на земле одно лишь благо есть!
Как будто лишь в одном заключена вся честь!
Быть плутом, скрягою, бесчестным, злым и грубым —
Вам кажется ничем, а тот позор — сугубым,
И как бы кто ни жил, хотя бы впал в разврат,
Он может быть в чести, лишь не был бы рогат.
Но если вдуматься, правдоподобно ль, право,
Что от случайности зависит наша слава?
Кто благороден сам, заслужит ли упрек
В несчастье, помешать которому не мог?
Зачем вы женщинам хотите предоставить
Возможность полную нас славить и бесславить?
Зачем чудовищем мы делаться должны,
Когда расстроены неверностью жены?
Могу заверить вас, что человек достойный
Способен и рога носить вполне спокойно:
Уверясь, что удар судьбы неотвратим,
Он с равнодушием относится и к ним.
Поймите же, что зло — как ни мудрят об этом —
Есть отношение особое к предметам.
И, чтоб не оплошать, одно вы знать должны:
Здесь, как во всем другом, лишь крайности страшны.
Бывают простаки: когда беда случится,
Готовы тот же час едва ли не кичиться,
Любовников жены, где можно, назовут
И все таланты их по пальцам перечтут,
Окажут им при всех особое вниманье,
Всегда напросятся на ужин, на гулянье
И вызовут во всех естественный вопрос:
Что за охота им совать повсюду нос?
Мужья подобные несносны мне и многим;
Но к крайности другой я буду столь же строгим.
Я не мирюсь душой с друзьями волокит,
Но ревность бурная не меньше мне претит:
Их неразумный гнев, шумящий бестолково,
В свидетели созвать хоть целый свет готовый,
Как будто им ничуть огласка не в укор
И рады напоказ свой выставить убор.
Меж этих двух путей возможна середина;
Благоразумные пойдут по ней единой,
И этот средний путь избравший человек,
Женой обиженный, не покраснеет ввек.
Поймите, наконец, обдумав все бесстрастно,
Что и носить рога совсем не так ужасно;
Как я сказал уже, все дело только в том,
Чтоб в каждом случае вести себя с умом.

Арнольф. Отряды рогачей, прослушав речь такую,
Должны вам выразить признательность большую,
И лестно каждому, кто выслушал ее,
Что в славной армии он станет под ружье.

Кризальд. Я говорил не то, хвалить их не намерен;
Но если жребий наш в женитьбе нам неверен,
С игрою в кости я могу его сравнить,
Где может счастие всечасно изменить,
А ловкость — выручить; лишь надо со смиреньем
Случайность поправлять достойным поведением.

Арнольф. Итак, по-вашему, спокойно спать и есть?
А это пустяки, что пострадала честь?

Кризальд. Изволите шутить; но я готов сознаться,
Что нужно многого сильнее опасаться,
Что в жизни многое печальнее стократ,
Чем происшествия, какие вас страшат.
И если выбирать могли бы мы по воле,
Я примирился бы скорей с подобной долей,
Чем мужем быть жены, каких немало есть,
Готовых на стену из-за безделиц лезть;
Сих перлов честности, сих фурий безупречных,
Чья верность — лишь предлог для оправданий вечных,
Как будто им даны за верность их права
На мужа сверху вниз глядеть едва-едва,
И если верными слывут они для света,
Мы все обязаны переносить за это!
Хочу вам, милый кум, совет последний дать:
Мы можем из рогов и то и се создать;
Бывают случаи, когда желать их надо
И в них окажется немалая отрада.

Арнольф. Они вам по душе? Ну что же, я молчу,
Но сам их примерять нисколько не хочу,
Не допущу никак и тут же рад поклясться…

Кризальд. Клянетесь? Боже мой, вы можете попасться.
И если рок судил, бесцелен весь ваш труд:
Желаний ваших там, поверьте, не учтут.

Арнольф. Как? Мне носить рога?

Кризальд. Вы сердитесь напрасно!
Их носят тысячи — вы знаете прекрасно —
Людей, чье сердце, ум, богатство, красота
Известны каждому, и вы им не чета.

Арнольф. Прошу не сравнивать; что мне до них за дело!
Но эта болтовня мне, право, надоела;
Оставим лучше спор.

Кризальд. Он раздражает вас:
Увидим отчего. Прощайте. Но не раз
Придется вам мои припоминать советы;
И знайте, что рога уже почти надеты
На тех, кто истово клянется их не знать.

Арнольф. Но я еще клянусь, лишь надо не зевать;
И я полезных мер никак не отлагаю.
(Бежит и стучит в свою дверь.)

Явление IX

Ален, Жоржетта, Арнольф.

Арнольф. Я с просьбой к вам, друзья, сегодня прибегаю.
Известна ваша мне усердная любовь,
Но случай настает ей проявиться вновь.
Вы только услужить сумейте мне, как надо, —
Вам обеспечена хорошая награда.
Известный человек (зачем вам называть?)
Готов, как я узнал, меня ошельмовать:
Пробраться хочет он сегодня в ночь к Агнесе;
Но все втроем должны мы помешать повесе.
Вы припасете две дубинки поплотней;
Он с лестницей придет, полезет вверх по ней
(Я вам, открыв окно, подам сигнал для боя),
А вы попотчуйте предателя-героя,
Да так, чтоб помнила спина его всегда,
Что настрого ему заказан путь сюда;
Но только чур: отнюдь меня не называйте;
Что буду возле вас и виду не подайте.
Ну, что ж, сумеете злодею отомстить?

Ален. Коли задача в том, чтоб только колотить,
Я справлюсь хорошо: рука моя привычна.

Жоржетта. Моя рука слабей, но тоже бьет отлично,
И не придется мне — увидите — отстать.

Арнольф. Ступайте же домой; смотрите — не болтать.
Да, вот на первый раз урок небесполезный!
И если каждый муж такой прием любезный
Любовнику жены окажет в добрый час,
Число рогатых вмиг убавится у нас.

Действие пятое

Явление I

Ален, Жоржетта, Арнольф.

Арнольф. Злодеи гнусные! Ну, что вы натворили?

Ален. Мы вас послушались: вы сами говорили.

Арнольф. Оставьте выдумки, к чему душой кривить?
Я вам приказывал побить, а не убить,
Бить по спине велел, и не было ни слова,
Чтобы по голове дубасить бестолково.
В какие бедствия я ввергнут, о творец!
Что делать мне теперь, когда мой враг — мертвец?
Ступайте же домой и будьте осторожны:
Ни слова никому про тот приказ ничтожный.
Как только рассветет, я поискать пойду
Совета мудрого, чтобы избыть беду.
Увы, что мне грозит! И что я в оправданье
Скажу его отцу при первом же свиданье!

Явление II

Орас, Арнольф.

Орас (в сторону). Никак не разберу, кто это может быть.

Арнольф (думая, что он один). Кто ж думал…
(Заметив Ораса.)
Кто идет и чем могу служить?

Орас. Сеньор Арнольф?

Арнольф. А вы?

Орас. Орас. Мое почтенье.
Я к вам хотел идти просить об одолженье.
Встаете рано вы!

Арнольф (в сторону). Его, его черты!
Не наважденье ли? Не страшные ль мечты?

Орас. По правде говоря, я был в беде немалой,
И небо милость мне особую послало,
Что с вами встретился я в этот самый миг.
Я вам могу сказать, что я всего достиг,
О чем и не мечтал в надежде самой смелой;
Но тот же случай мог и погубить все дело.
Не знаю, кто узнал, — моей тут нет вины, —
Что мы с Агнесою увидеться должны,
Но в час, когда я был почти у самой цели,
Ко мне какие-то буяны подлетели,
Их палок первый взмах меня врасплох застал,
Вмиг оступился я и с лестницы упал.
Но этим спасся я; иначе не ушибы —
Удары палками мне угрожать могли бы;
Но те — ревнивец мой меж них, конечно, был —
Решили, что удар меня на землю сбил;
А так как долго я не мог от сильной боли
Ни встать, ни двинуться и замер поневоле
Они подумали, что насмерть я убит,
И в страхе поняли, что им беда грозит.
До слуха моего слова их долетали;
Друг друга упрекать они в убийстве стали
И в полной темноте, судьбу свою кляня,
Пощупать подошли — не жив ли я — меня.
Представьте, как лежал я в темноте полночной,
Фигуру мертвеца изображая точно!
Они тотчас ушли, испуга не тая;
Но только что уйти подумывал и я,
Агнеса, вне себя от этой смерти мнимой,
Уже спешит ко мне в тоске неудержимой,
Затем что, спор людей услышав из окна,
Словами их была встревожена она;
А так как в суете забыли о надзоре,
Она легко могла ко мне спуститься вскоре;
Когда ж увидела, что я и жив и цел,
Восторг ее душой великий овладел.
Что ж было всех ее волнений завершеньем?
Она вняла вполне своей любви внушеньям,
Решила навсегда оставить прежний дом
И мне доверила судьбу свою во всем.
Судите ж, оценив поступок сей невинный,
На что ее толкал безумца гнев бесчинный,
Какой опасный путь в тот час ей угрожал,
Когда бы я ее не столько обожал!
Но слишком чистый жар в моей душе пылает:
Кто любит — милой зла вовек не пожелает;
Достойны прелести ее судьбы иной,
И разлучит теперь ее лишь смерть со мной.
Отец союзом тем, быть может, возмутится;
Но, верно, гнев его со временем смягчится:
Столь нежным прелестям уступит и отец
И согласится сам смириться наконец.
Так не окажете ль мне тайную услугу:
Нельзя ли вам вручить прекрасную подругу?
Вы одолжили бы поистине меня,
Ей дав пристанище хотя бы на два дня.
Во-первых, надо скрыть ее побег от света,
Врагам докучливым не открывать секрета;
Затем в глазах людей — нельзя и то забыть —
С мужчиной молодым девице можно ль быть?
Другое дело вы: вы — человек почтенный;
Я вам и так во всем признался откровенно.
Мой благородный друг, я вам, и только вам,
Любви сокровище без страха передам.

Арнольф. Я вам готов служить, отбросьте все сомненья.

Орас. Вы мне окажете такое одолженье?

Арнольф. С охотой! Как я рад, — не в силах и сказать, —
Что мне возможно вам услугу оказать.
Благодарю судьбу за то, что посылает
Она душе все то, чего душа желает.

Орас. Как вашей доброте обязан я, как рад!
Я с вашей стороны бояться мог преград;
Но с вашим опытом, с душою справедливой,
Вы извиняете мой жар нетерпеливый.
Она с моим слугой стоит за тем углом.

Арнольф. Но как нам поступить? Ввести ее в мой дом
Теперь, когда светло, пожалуй, невозможно;
Придете вы ко мне — и то неосторожно:
Начнется болтовня. Не будет ли верней
Отвесть ее пока туда, где потемней,
Хотя бы в этот сад? Аллеи безопасны.

Орас. Предосторожности подобные прекрасны,
А я лишь только вам Агнесу приведу,
Как, незамеченный, немедленно уйду.

Арнольф. Фортуна! Если ты мне вновь благоприятна,
Исправь, что сделала по прихоти превратной.
(Закрывает лицо плащом.)

Явление III

Агнеса, Арнольф, Орас.

Орас (Агнесе). Не бойтесь ничего и следуйте за мной.
Здесь как за каменной вы будете стеной.
Мы, вместе поселясь, вновь вызвали б разлуку.
Войдите в этот сад и дайте другу руку.

Арнольф берет ее за руку; она не узнает его.

Агнеса. Так вы покинете меня?

Орас. Что делать? Да!

Агнеса. Но только поскорей вернитесь вновь сюда.

Орас. Я сам, горя душой, свиданья миг приближу.

Агнеса. Мне так невесело, когда я вас не вижу!

Орас. Вдали от вас и я печали полон весь.

Агнеса. Ах, если б было так, остались бы вы здесь!

Орас. Как, вы не верите любви моей безмерной?

Агнеса. Нет, так любить, как я, не в силах вы наверно.

Арнольф (тянет ее). Как сильно тянет он!

Орас. Затем, что могут нас,
Агнеса милая, вдвоем застать в сей час;
И вас наш верный друг торопит не напрасно,
Желая избежать всего, что нам опасно.

Агнеса. Но мне он незнаком…

Орас. Не бойтесь ничего.
Вам быть в таких руках надежнее всего.

Агнеса. В руках Ораса быть мне было бы милее.

Орас. И я…

Агнеса (Арнольфу, который держит ее). Постойте же.

Орас. Прощайте, все светлее.

Агнеса. Когда ж увижу вас?

Орас. Я скоро ворочусь.

Агнеса. Как будет скучно мне, пока я вас дождусь!

Орас (уходя). Ну, счастие свое устроил я достойно,
Теперь я, наконец, могу вздохнуть спокойно.

Явление IV

Арнольф, Агнеса.

Арнольф (закрыв лицо плащом). За мной ступайте, я не здесь вас помещу;
Я вам убежище подалее сыщу,
В надежном месте вас укрыть предполагаю.
Узнали вы меня?

Агнеса (узнав его). Ах!

Арнольф. Так! Я вас пугаю,
Плутовка? Вам лицо мое не по нутру,
И встреча самая со мной не ко двору?
Она любовные затеи потревожит!

Агнеса смотрит, не видно ли Ораса.

Напрасно смотрите: любезник не поможет;
Он слишком далеко ушел, чтобы помочь.
Так молода еще и вот — хитрить не прочь!
Давно ль она, полна невиннейшего духа,
Не знала, точно ли детей родят из уха;
И вот уж знает толк в свидании ночном
И за своим дружком уже бежит тайком!
А разговор-то с ним! Стрекочет, как сорока!
Да, здесь не обошлось без доброго урока.
Скажите, черт возьми, откуда эта речь?
А с привиденьями уж не боитесь встреч?
Как осмелели вы от этого знакомства!
О, хитрая! Пойти на это вероломство,
Забывши все добро, какое сделал я!
О, на груди моей согретая змея,
Кого коварный нрав — чуть ожила — толкает
Ужалить побольней тех, кто ее ласкает!

Агнеса. Зачем бранить меня?

Арнольф. Уж не меня ль бранить?

Агнеса. Ни в чем не можете меня вы обвинить.

Арнольф. Побег с любовником вас, видно, не порочит?

Агнеса. Но этот человек на мне жениться хочет.
Вы сами столько раз старались мне внушить,
Что, выйдя замуж, мы перестаем грешить.

Арнольф. Да. Но жениться сам я был на вас намерен.
Забыть вы не могли об этом, я уверен.

Агнеса. Да. Но признаться вам готова я вполне,
Что он для этого подходит лучше мне.
Брак, если верить вам, какой-то труд тяжелый;
Меня пугали вы картиной невеселой;
Но с ним исполнен брак приятностей таких,
Что так и хочется скорей изведать их.

Арнольф. Вы любите его! Злодейка!

Агнеса. Всей душою.

Арнольф. И не скрываетесь ничуть передо мною!

Агнеса. Я правду говорю; что ж недовольны вы?

Арнольф. Как вы осмелились любить его?

Агнеса. Увы!
Моя ль вина, что с ним сильнее сердце бьется?
Я и не думала, как дело обернется.

Арнольф. Мечты любовные вам надо было гнать.

Агнеса. Легко ли сердцу в том, что мило, отказать?

Арнольф. И не подумали, что это мне не мило?

Агнеса. Нет. Никакого зла я вам не причинила.

Арнольф. Утешили меня вы раз и навсегда!
Так вы меня совсем не любите?

Агнеса. Вас?

Арнольф. Да.

Агнеса. О нет!

Арнольф. Как нет?

Агнеса. Солгать? Вы этого хотите?

Арнольф. Но отчего же нет? Бесстыдница, скажите!

Агнеса. О боже! Не меня вы порицать должны;
Вы были, как и он, внушать любовь вольны,
На это, помнится, вам не было запрета.

Арнольф. Я все старания употребил на это,
И вот за все труды я слышу лишь отказ.

Агнеса. Да, в этом сведущ он, как видно, больше вас.
Внушить любовь ему труда не составляло.

Арнольф. Ах, дрянь! Каков ответ! Как рассуждать-то стала!
Пред ней жеманнице хвалиться нет причин!
Я ль мало знал ее, иль лучших из мужчин
Оспорит дурочка, когда дойдет до чувства?
(Агнесе.)
Но если рассуждать постигли вы искусство,
О дева мудрая, ответьте, для кого
Я тратился на вас? Ужели для него?

Агнеса. Нет. Он вам до гроша, что надо, отсчитает.

Арнольф (в сторону). От этих дерзких слов досада возрастает.
(Агнесе.)
Никто, негодница, мне не вернет, о нет,
Благодеяний всех моих за столько лет!

Арнольф. Неблагодарная! Кто дал вам воспитанье?

Агнеса. О, что до этого, придется заключить,
Сумели вы меня отлично обучить:
Я, право, не слепа, одарена не скупо
И рассудить могу, что выращена глупой;
Я не дитя давно, и для меня — позор,
Что я простушкою слыла до этих пор.

Арнольф. Презрев неведенье, в опасное ученье
К красавчику идти хотите?

Агнеса. Без сомненья.
Немало он помог и сердцу и уму;
Я более, чем вам, обязана ему.

Арнольф. Не знаю, для чего я трачу время даром
И не закончу спор хорошеньким ударом.
С ума сведет меня ее насмешек лед,
А хлопну раза два, — и сердце отойдет.

Агнеса. Что ж, бейте, если вам так поступать приятно.

Арнольф (в сторону). Ее ответ и взгляд влияют благодатно,
Смиряя в сердце гнев; прилив любви былой
Стирает черноту ее измены злой.
О странности любви! Изменницам в угоду
Теряем силу мы и отдаем свободу.
Известно каждому, как много между них
Нелепых выдумщиц и ветрениц пустых;
Коварны мысли их, сердца непостоянны,
В решениях слабы, в желаниях престранны,
Чужда им честь — и все ж их любит целый свет,
Как будто лучше их на свете зверя нет.
(Агнесе.)
Ну, ладно! мир — так мир. Я все тебе прощаю,
Тебе, изменница, всю нежность возвращаю.
Суди по этому, как я люблю тебя,
И ты меня любить за то заставь себя.

Агнеса. Всем сердцем, верьте, вам я б угодить желала,
И — если бы могла — упрямиться б не стала.

Арнольф. Лишь стоит захотеть, голубушка моя!
(Вздыхает.)
Ты слышишь ли мой вздох? Как полон он огня!
Ты видишь тусклый взор? Я обливаюсь кровью!
Покинь же сопляка со всей его любовью.
Тебя приворожил его недобрый глаз,
Но будешь ты со мной счастливей во сто раз.
Всегда любила ты красивые наряды —
Со мною все тебе достанутся отрады,
Тебя и день и ночь я буду баловать,
Ласкать и миловать и крепко целовать.
И будешь делать ты все, что тебе угодно!
Не знаю, как сказать, но будет превосходно.
(В сторону.)
Подумать, до чего людей доводит страсть!
Любовь уже взяла всего меня во власть.
(Агнесе.)
Чем доказать тебе, как я люблю глубоко?
Заплакать пред тобой? Избить себя жестоко?
Иль вырвать клок волос? или, без дальних слов,
Убить себя? Скажи! О, я на все готов,
Чтоб ты, коварная, мой пламень понимала.

Агнеса. Не трогает меня вся ваша речь нимало,
Меж тем как с первых слов пленил меня Орас.

Арнольф. Нет, полно дерзости мне выносить от вас!
И если речи вас мои не обуздали,
То я вас вытряхну немедленно подале.
Меня отвергли вы, не внемлете добру, —
Я в монастырскую упрячу вас дыру!

Агнеса уходит.

Явление V

Ален, Арнольф.

Ален. Не знаю, как и быть; такие, сударь, вести:
Сбежала барышня, и с мертвым телом вместе.

Арнольф. Агнеса здесь. В мой дом свести ее скорей!
(В сторону.)
Туда, я думаю, он не придет за ней.
А через полчаса все дело я устрою.
О, я теперь ее в надежном месте скрою!
Пойду нанять возок.
(Алену.)
Запритесь сей же час,
А главное, ее вы не спускайте с глаз.

Ален (уходит.). Быть может, нужно ей отсюда удалиться,
Чтоб от своей любви суметь освободиться.

Явление VI

Орас, Арнольф.

Орас. Ах, я опять бедой нежданной удручен,
Опять, сеньор Арнольф, мой жребий омрачен,
И роковой удар моей судьбы злосчастной
Вновь хочет разлучить меня с моей прекрасной.
Вы знаете, сюда сбирался мой отец,
И вот сегодня он приехал наконец,
Преследуя свои особенные цели,
Мне неизвестные, как помните, доселе;
С женитьбой он моей заочно поспешил,
И свадьбу праздновать здесь именно решил.
Судите же теперь, как сильно я встревожен,
Когда мой замысел едва не уничтожен.
Помянутый вчера Энрик виной всему;
Он прямо на пути стал счастью моему;
Совместный их приезд мою беду упрочит:
На дочери своей меня женить он хочет.
Я с первых же их слов чуть не лишился сил;
Весь этот разговор с трудом я выносил
И, зная, что отец вас посетить собрался,
Предупредить его я в страхе постарался.
Я о любви моей прошу вас умолчать:
Зачем родителя мне сразу огорчать?
Но помогите мне — он ценит ваше слово —
Отговорить его от этой свадьбы новой.

Арнольф. Охотно.

Орас. Дав совет женитьбу отложить,
Вы можете меня серьезно одолжить.

Арнольф. Отлично.

Орас. Я на вас надеюсь безусловно.

Арнольф. Пожалуйста.

Орас. Вы мне — как самый близкий кровный.
Скажите: возраст мой… Ах, вот они идут!
Возьмите ж на себя моей защиты труд.

Орас и Арнольф удаляются в глубину сцены и говорят вполголоса.

Явление VII

Энрик, Оронт, Кризальд, Орас, Арнольф.

Энрик (Кризальду). Едва увидев вас, тотчас, без разъяснений,
Я угадал, кто вы, — здесь не было сомнений;
Вы мне являете черты сестры своей,
С которой некогда связал нас Гименей.
О, если б взятую по воле парки злобной,
Супругу возвратить из области загробной,
Чтоб, горести забыв, утешилась со мной
В кругу семейственном счастливой тишиной!
Но если жребия неутолимой силой
Мы лишены навек свиданья с тенью милой,
Должны мы рады быть, тоску свою смирив,
Что плод любви моей, на счастье наше, жив.
Но он и вам не чужд, и ваше одобренье
Необходимо мне для должного решенья.
Ораса женихом достойным нахожу,
Но вашим мнением я тоже дорожу.

Кризальд. Как человек, во всем разумно мыслить склонный,
Могу ли осуждать ваш выбор, столь законный?

Арнольф (Орасу). Теперь вмешаться мне удобнее всего.

Орас. Постойте, миг один…

Арнольф. Не бойтесь ничего.

Оронт (Арнольфу). Как нежности полны взаимные лобзанья!

Арнольф. Какое для меня счастливое свиданье!

Оронт. Сюда приехал я…

Арнольф. Не нужен мне рассказ;
Я знаю вашу цель.

Оронт. Предупредили вас?

Арнольф. Да.

Оронт. Хорошо.

Арнольф. Ваш сын, я знаю, не согласен,
Заране для него такой союз ужасен;
Он вас через меня хотел разубедить,
Но я советую иначе рассудить:
Отнюдь не отлагать решенного обряда,
Родительскую власть употребить вам надо;
Причуды юношей она смирять должна,
Им снисходительность излишняя вредна.

Орас (в сторону). Злодей!

Кризальд. Когда ему не по душе невеста,
Насилье было бы здесь вовсе не у места,
И в этом, думаю, мой брат — союзник мой.

Арнольф. Как? Сыну разрешит он управлять собой?
Возможно ль слабости отцов не удивляться?
Когда им молодежь начнет сопротивляться?
Иль времена и впрямь такие настают,
Что подчиненные законы издают?
Нет, нет, мой близкий друг не совершит дурного:
Он слово чести дал и сдержит это слово.
Он должен образец железной воли дать
И сына своего пристойно обуздать.

Оронт. Приятно мне, что друг со мной единодушен.
Могу ручаться вам: мне будет сын послушен.

Кризальд (Арнольфу). Мне удивительно, что горячитесь так
Вы, вновь задуманный отстаивая брак,
Как будто в нем для вас особая отрада.

Арнольф. Мне это лучше знать: я говорю, что надо.

Оронт. Так, так, сеньор Арнольф…

Кризальд. Он имя изменил
И стал теперь Ла Суш; я вас предупредил.

Арнольф. Неважно.

Орас (в сторону). Боже мой!

Арнольф (Орасу). Да, объяснилась тайна.
Вы поняли, что я старался не случайно!

Орас (в сторону). В каком смятении…

Явление VIII

Жоржетта, Энрик, Оронт, Кризальд, Орас, Арнольф.

Жоржетта. Осмелюсь доложить,
Что очень мудрено Агнесу сторожить.
Она уже не раз от нас удрать хотела:
Вот выпрыгнет в окно, наделает нам дела!

Арнольф. Позвать ее сюда; от этих всех тревог
Я увезу ее.
(Орасу)
Не гневайтесь, дружок:
Счастливый человек способен возгордиться;
У каждого своя звезда, как говорится.

Орас (в сторону). О небо! С чем могу сравнить беду мою!
У края бездны я в отчаянье стою.

Арнольф (Оронту). Без промедления свяжите их обетом:
Я с вами всей душой; я сам прошу об этом.

Оронт. Мы так и думаем.

Явление IX

Агнеса, Ален, Жоржетта, Оронт, Энрик, Арнольф, Орас, Кризальд.

Арнольф (Агнесе). Пожалуйте сюда,
Вы, укротить кого не мог я никогда!
Вот и любезник ваш, но больше вы не вместе.
Почтительный поклон ему теперь отвесьте.
Прощайте. Мне ваш пыл придется охладить,
Но можно ли на всех влюбленных угодить?

Агнеса. И вы допустите, Орас, со мной разлуку?

Орас. Я, право, сам не свой, терпя такую муку.

Арнольф. Идем, болтунья!

Агнеса. Нет, хочу остаться я.

Оронт. Но расскажите же, всей правды не тая,
Что происходит здесь: мы в полном затрудненье.

Арнольф. Мне нынче недосуг, прошу у вас прощенья;
Когда-нибудь потом.

Оронт. Зачем же так спешить?
Вы все сомнения должны нам разрешить.

Арнольф. Я подал вам совет: жените сына смело,
Хотя бы он роптал…

Оронт. Да. Но, кончая дело,
Должны мы пояснить, что речь была сейчас
О той, которая находится у вас.
Девицы этой мать, мы знаем, Анжелика;
Супругой тайною она была Энрика.
Но я не мог понять, о чем был спор веден.

Кризальд. Его поступками я тоже удивлен.

Арнольф. Что?..

Кризальд. Дочь, рожденную сестрой в союзе тайном,
Сокрыли от семьи стараньем чрезвычайным.

Opонт. И втайне ото всех была затем она
На воспитание в деревню отдана.

Кризальд. Отцу в те дни пришлось недобрый жребий вынуть,
И был он вынужден отечество покинуть.

Оронт. И к новым бедствиям, в незнаемой земле,
За дальние моря отплыть на корабле.

Кризальд. И снова приобресть упорными трудами,
Что было отнято на родине врагами.

Оронт. Прибыв во Францию, сыскал тотчас же он
Ту женщину, кому младенец был вручен.

Кризальд. Крестьянка же ему все, не таясь, открыла,
Что вам она дитя в те годы уступила.

Оронт. Что ваши милости и крайняя нужда
На этот шаг ее подвинули тогда.

Кризальд. Надежда сладкая тотчас им овладела:
Он вместе с женщиной приехал кончить дело.

Оронт. И в скором времени сюда придет она,
И будет тайна вся для всех разъяснена.

Кризальд (Арнольфу). Что мучит вас, теперь, мне кажется, понятно;
Но вам, по-моему, судьба благоприятна:
Рога считали вы несчастием таким,
Что вам верней всего остаться холостым.

Арнольф (возмущенный, не в силах сказать ни слова). О!

Уходит.

Явление X

Энрик, Оронт, Кризальд, Агнеса, Орас.

Оронт. Что же он бежит безмолвно?

Орас. Этой тайны
Я растолкую вам весь смысл необычайный.
По воле случая уже совершено,
Что вашей мудростью заране решено:
Взаимной склонности сладчайший жар и страстный
Меня соединил с подругою прекрасной,
И вот я огорчил своим отказом вас,
Не зная, что за ней явились вы как раз.

Энрик. Я понял, кто она, при первом появленье.
Теперь не в силах я сдержать души волненья:
Ко мне, о дочь моя! Тебя обнять я рад!

Кризальд. Охотно взял бы с вас и я пример, мой брат;
Но оставаться здесь едва ли нам удобно;
Войдемте в дом и там обсудим все подробно;
Отплатим за добро приятелю добром
И благости небес молитву вознесем.